* * *
– Экая невидаль – нога, – приговаривала Яга, суетясь вокруг лежащего Пети и подмащивая ему под ногу знакомую уже подушку, – подумаешь… поболит и перестанет.
Ежели бы всегда все хорошо было, – поучающе сказала, – то и не было б никогда ничего хорошего. Погодь маленько, щас зелья заварю – так враз и полегшает, – и из избы вышла.
Глядя ей вслед, Петя включил внутренний смех. Он смеялся нутром, представляя свою ногу. Боль немного уменьшилась. «А почему смеюсь я, – неожиданно подумал Петя, – если болит нога? Вот пусть она и смеется».
Он представил, что нога начала смеяться, мысленно нарисовал на ней улыбающуюся рожицу и прислушался к своим ощущениям. Смеялась не совсем нога, а что-то вокруг нее. «Будто теплом своим смеюсь», – удивился Петя. Он даже услышал это хихиканье, звонкое и заливистое. А через минуту, словно отозвавшись на смех, начала мягко и тепло пульсировать сама стопа. Боль утихла вовсе…
Удивившись, Петя начал пробовать смеяться поочередно – то коленом, то локтем, то шеей. Вспомнил о давней боли в спине – посмеялся и ею. А затем включил смех сразу во всем теле…
Когда вошла в избушку Яга с пучком трав в руках, Петя стоял посреди комнаты с блестящими глазами и очень довольный собой.
– Никак одужал? – изумилась бабка. – Я ж чуяла, что вроде как заговоренный ты. Но не по-нашему как-то. С выкрутасом каким-то…
Она сунула траву за печку и принялась возиться с горшками. Про жизнь свою сказывать.
– …Одно время часто наведывались. Так и шастали по лесу. То царевичи, то богатыри, то добры молодцы… Приходят, клянчат все чего-то – дорогу к счастью показать просют. Дай, бабка, клубок волшебный, дескать… – Баба Яга захихикала. – Глупые. А того ведать не желают, что и нет никакой дороги к счастью. Что счастье-то – оно и есть та самая дорога, что они ногами топчут. И не искать надоть, а идти…
Дурачье, одним словом, – вздохнула Яга, – а что ж ты хочешь: количество разума на свете не меняется, а население-то растет…
Слушая ее одним ухом, Петя проблему свою вспомнил: старуху родимую в кручине представил, Ягу, с зеркалом ее одноразовым, а рядом и себя, в смущении великом…
Как в клубке непонятном, заколдованном, сплелось все вместе, и не найти ни начала, ни конца в нем…
Ясности в голове чтоб добиться, включил Петя смех в себе.
Смеялся вначале нутром своим, а затем, вспомнив, как ногой это делал, – прямо в клубке этом непонятном смех включил, то ли озорства ради, то ли Хозяин так шепнул… А чтоб тому образу обиды невзначай смехом не причинить, он его вдобавок будто сердцем своим отворенным окутал.
