- Врач был?! Оформила?! Закопала?! - гаркнул он на Лидиньку.
Они были одни в комнате.
- Радость, Паша. Сберег Бог от твоего члена, - внутренне чуть надсмехаясь, ответила Лида просветленно. - Живой родился...
- Да ты что?.. Не могет быть... А где дите?! - Павел опустился на стул.
- Да уж в больницу отдали; слабое дите, преждевременное.
- Да ты рехнулась... Что?!
- Спроси у деда.
Павел исчез. Вернулся он развинченный с диким, красным лицом.
- Давайте дите!.. Изнасилую ево! ...Изнасилую! - орал он. - Почему ты родила живого, стерва?! ...Для чего ж я член шпарил?!!
Лидинька показала Паше язык.
Это совсем добило Павла; разом, как коршун, он кинулся бить Лидиньку... Он первого удара Лидинька издала страшный вопль, даже Клава побежала на половину Фомичевых... Только Петенька, как всегда, скребся в углу.
Когда дед Коля, Клава и Милочка внеслись в комнату, Лидинька уже была почти без сознания...
Только истошный крик: "Ты убьешь ее, ирод!" - вдруг спугнул Павла и он словно очнулся. Прибежала даже соседка-старушка Мавка. Разбухший от водки Павел, покачиваясь, ушел из дому.
Лидинька оказалась очень плоха; она с трудом пришла в себя; хотели было вызвать неотложку или скорую помощь; но Лида отчаянно замотала головой...
- Шум будет... Так уляжется, - прошептала она, остановив свои, ставшие вдруг широкими, мутно-помойные глаза на пятне в углу, - не сообразила я, что он так сразу взбесится. Использовали домашние средства и Лидиньке вроде полегчало.
Между тем надвигалась ночь. Павел не приходил. Все, усталые, одуревшие, разошлись по своим щелям. Лидинька, уже ожившая, захотела остаться одна и поспать спокойно. Все двери накрепко заперли на засовы; а на окнах в этой местности - и так частенько были железные решетки.
VII
Среди ночи Лидиньке стало плохо; но сама она не могла понять, умирает она или ей это снится.
Червивое, изъеденное дырами пространство окружало ее со всех сторон. А изнутри точно подкатывались к горлу черти. Это было так странно, что ей не пришло в голову ни встать, ни звать на помощь. На минуту у нее мелькнула мысль, что она наоборот, выздоравливает.
В комнате было чуть светло. Вдруг она увидела в полутьме, сквозь боль и реальность, что половица в углу медленно приподнимается и чья-то громоздкая, черная, согнутая фигура вылезает из-под пола.
Хотя сердце ее заколотилось, она не вскрикнула, словно этот человек был лишь продолжением ее безмерного, предсмертного состояния. В то же мгновение, червивое, в дырах пространство скомкалось в Лидиных глазах и молниеносно вошло в эту фигуру, которая теперь осталась единственной концентрацией Лидинькиной агонии, одна в комнате.
