Дите удалось тогда припрятать; дед Коля метался с ним по кустам, залезал на крышу, прятал дите даже в ночной горшок. Отсутствующая девочка Мила - и та принимала в этом участие. Только Петенька по-прежнему скребся в своем углу.
Но Паша не сдавался, серьезный, с развороченной челюстью, он скакал по дому с огромным ножом на груди. Потом сбежал куда-то в лес...
История эта, правда, разрешилась стороной; дите само умерло на восьмом дню жизни. Полупьяный врач определил - от сердца.
К счастью Лидонька была проста относительно таких исчезновений; детишек она скорей рассматривала как милую прибавку к совокуплению; поэтому она хоть и поплакала, но не настолько, чтобы забыть о соитии.
Сразу же в семействе водворился мир.
Все потекло по-прежнему.
Второй раз - через год - Лида забеременела тогда, когда Паша совсем остервенел:
он спал с ней по нескольку раз в день, бегал за ней, натыкаясь на столбы, и, казалось, готов был содрать кору с деревьев. Искусал себя и ее в кровь.
Паша был так страшен, что в конце концов Лидонька с перепугу дала ему слово умертвить ребенка. (С легальным абортом уже запоздали). Это было опасно - но выполнимо; нужно было скрыться - чуть в стороне, в избенке, в лесу. И пруд для этого выбрали подходящий. Кругом вообще была тьма "невоскреших" младенцев:
некоторые уборные и помойные ямы были завалены красными, детскими сморчками:
плодами преждевременных родов. Недаром неподалеку гудело женское общежитие.
Избенка в лесу оказалась уютливой, низкой, с черными паутинными углами и низкими окнами...
Паша каждый день пробирался к Лидиньке; и забывая о брюхе, неистово лез на нее.
Дело кончилось неожиданно и неподсудно: перед самыми родами Паша, озверев, полез на Лидоньку; дите уже должно было выходить и повернулось головкой к выходу, на Божий свет; но Паша, сам не понимая того, пробил его головку своим членом...
Лидонька попала в больницу; ребенок выкинулся мертвым, с прошибленным, округлой формы, местом на темени; история замялась. Но Паша - после этого прямо-таки вознесся; он почувствовал ретивое, скандальное удовлетворение, что может убивать "щенят" своим членом. Осознав это, он долго катался по траве и хохотал.
С блаженной Лидонькой уладиться было, казалось, просто; "дети у нее только в уме есть", - говаривал дед Коля; тем не менее она упорно отказывалась от абортов.
Но Паша сам приладился кончать "блаженных младенцев", причем немного раньше, на седьмом месяце беременности, разрывая своим истеричным длинным членом родовой пузырь.
