На деле же все получилось совсем не так. Кафе с названием «Дюспо» на том месте, где ему вроде бы полагалось бы быть, не оказалось. В этом доме размещалась закусочная под названием «Терминюс», посетителями которой в своем большинстве были шоферы автобусов, поскольку неподалеку находилось автобусное кольцо. Когда Кент, устроившись за столиком, заказал официанту чай, тот рассмеялся, глядя ему в глаза, и объяснил, что такого напитка в этом заведении никогда не бывало[13]. Прождав минут тридцать связного и не дождавшись его, Кент был вынужден уйти.
На следующий день он явился к закусочной снова, но заходить в ее помещение не решился: «любителя чая» там наверняка и так хороню запомнили. Вскоре он увидел неподалеку человека, державшего в руках заветный журнал. Стало ясно, что представитель ГРУ наконец-то вышел на связь.
Обмен паспортов прошел тихо и незаметно для окружающих. Нарушая правила конспирации, разведчики немного посокрушались на судьбу, подарившую им «умников», назначающих встречи в несуществующих кафе и поселяющих своих людей в гостинице, забитой «земляками» из Латинской Америки.
Но какие бы ошибки ни были совершены, этап легализации был в целом пройден успешно.
Кент без сожаления расстался со своим «мексиканским прошлым». Отныне в нагрудном кармане его пиджака лежал уругвайский паспорт на имя Винсенте Сьерра.
Не откладывая, Кент отправился на железнодорожный вокзал и купил билет на ближайший поезд, отправлявшийся в Бельгию.
Глава V ПУТЕШЕСТВИЕ В ОДИНОЧЕСТВО
Одиночество – хорошее
занятие, но всегда рядом
нужен человек, которому
об этом можно рассказать.
Известная мудрость
Поезд «Париж – Брюссель» прибыл в бельгийскую столицу. Кент уже в который раз думал о предстоящей встрече со своим будущим шефом – Отто. Под этим именем работал резидент советской военной разведки в Бельгии Леопольд Треппер.
Кент вспоминал, как инструктировавший его последний раз в Москве С. Г. Гендин уважительно говорил об Отто как о профессионале. Молодому разведчику, только-только попавшему в непривычные условия нелегальной работы, здесь, на чужой земле, опыт резидента мог оказать незаменимую помощь.
Брюссель должен был стать для Кента городом, в котором предстояло провести долгое время, хотя сколько дней, месяцев, а быть может, и лет пробудет он здесь – не мог сказать никто.
Кента очень беспокоило, сумеет ли он правдоподобно вписаться в образ уругвайца, имея о своей «родине» лишь смутное представление. Было бы прекрасно, если бы Центр позаботился о его «прикрытии». Например, организовал бы получение им писем из Монтевидео от «родителей» или невесты Винсенте Сьерра. Это был бы хороший аргумент в его пользу.
