O A. М. Гуревиче за рубежом написаны десятки книг и статей. Его подвиги не вызывают сомнений, но они так и не оценены государством, сумевшим вместо признательности лишь искалечить ему жизнь.
Мне, российскому офицеру и гражданину, больно и стыдно за свою страну, которая не желает чтить своих героев.
Я родился через 10 лет после разгрома фашизма. Мне хочется верить, что сейчас, в канун 50-летия Великой Победы, справедливость может восторжествовать.
Убедительно прошу Вас дать указание о рассмотрении соответствующими органами вопроса о награждении этого выдающегося человека.
Уверен, что Анатолий Маркович Гуревич достоин присвоения высокого звания Героя России. Если не он, то кто же тогда достоин?!
Честь имею
С. Н. Полторак
подполковник,
доктор исторических наук, профессор
10 марта 1995 года
г. Санкт-Петербург
А дальше началась обычная волокита. Я получал вежливые и сухие письма из администрации президента страны, из управления кадров Минобороны России. В конце концов мое письмо было передано в Главразведупр, а это почтенное заведение, как известно, следов не оставляет: письменного ответа мне решили не давать. Демократичней и, что особенно ценно, безответственней, было поручить начальнику местного разведуправления по-отечески побеседовать с излишне энергичным офицером, да и отпустить его с миром.
...Вот почему июньским вечером в назначенное время я стоял у входа в незнакомое мне до сих пор учреждение. Встретил меня подтянутый полковник с чуть усталым лицом.
От него веяло неподдельной интеллигентностью. За сдержанностью угадывались прекрасное воспитание и ум. В сознании ни с того, ни с сего мелькнуло: «Похож на “адъютанта его превосходительства”».
Представившись, полковник вежливо попросил меня предъявить документы, после чего мы направились в приемную хозяина дома. Вокруг царила привычная военная обстановка: никаких признаков чего-то особенного, отличавшего это управление от многих других, хорошо мне знакомых.
Полковник вошел в кабинет и через секунду пригласил меня проследовать за ним. В небольшом кабинете с высоким потолком за столом сидел генерал лет пятидесяти. Лицо простое и открытое, но в нем угадывались воля, напористость и какая-то нарочитая хитринка.
Разговор пересказу не поддается. Начальник разведупра был чем-то похож на бравого вояку из нежно мною любимого фильма «Здравствуйте, я ваша тетя!». Так и казалось, что он сейчас воскликнет что-нибудь вроде: «Я старый солдат, мадам. Я не знаю слов любви»
