После отбытия Гелинии, Пиренгул, очнувшийся Отиг, Леон, этрусский полковник Ратмир и Рус собрались на втором ярусе штаба. Пили вино и подводили итоги.
— Ферапонт еще ответит! — горячился подвыпивший князь. — Не выйти к Гелингин, когда она звала — оскорбление! — все понимали, что во втором предложении речь шла о безымянном командующем эндогорским корпусом, а не о вышеназванном царе Эндогории.
— Успокойся, государь, — миролюбиво сказал довольный Отиг. — Признают они и Кальварион и твой Альвадис. Дай время. А Гапону не поздоровилось! — Он, знающий всех магистров Эндогорского ордена Хранящих, догадался, кто стоял за големом. — В Великие выбился, выскочка! Я ему специально такую структуру подобрал, чтобы по мозгам — как молотом! Сам удивляюсь, как вспомнить удалось… спасибо, Величайшая!
— А что за структура, учитель? — заинтересованно пробасил Леон.
Отиг принялся увлеченно объяснять. К нему прислушался, было, Рус, но был отвлечен Пиренгулом.
— Как ты смог догадаться, зять? — с хитринкой поинтересовался он, намекая на Высшее вмешательство. — Или из потоков Силы рассмотрел?
— Нет. Не догадался я по горам пробежаться. Хорошо эндогорцы с армией придумали — молодцы. Все внимание к ней было приковано. — Честно признался пасынок. — Голем уж больно неуклюжим был, на земле людей старался не топтать, а со стены смело скинул. Эндогорцы же в горах живут? Значит, есть у них скалолазы, а скалы, начиная с пару стадий от стены, узорами не украшены.
— Подожди, сынок. — Не согласился Пиренгул. — Какие скалолазы? Отвесная стена и пропасть с милю! А по дну еще и река бурная бежит! — в ответ на ироничный взгляд Руса, поправился. — Теперь-то, конечно, знаю, что есть у них такие умельцы. Хм, и не только воины-маги! Гвозди придумали, веревки. Но раньше ни я, ни даже уважаемый Отиг о них и не слышали!
— На то в армии есть секретность! — многозначительно сказал Рус, а Пиренгул нахмурился. Давно думал вызвать сюда Максада, чтобы устроить настоящую службу безопасности, откладывал, полагал, что в засыхающем Тире он пока нужнее, но сейчас решил — вызовет. — Просто я знавал в жизни одного скалолаза не-мага, который рассказывал о тех веревках. И еще говорил, что ночью и в туман — смерть. Никто в это время и не пробует ходить по скалам, даже обладая ночным зрением и хорошей цепляющей структурой. — Эти сведения он почерпнул из памяти воина-мага; того, который возомнил себя «мореходом». Снял исключительно последний день, глубже не лез. Ему до сих пор становилось плохо: тысячи эльфийских разумов давали о себе знать, не желая укладываться в обычном человеческом мозге.
