— Стыдись, ты что же, в Лену не веришь?
— В Лену-то я верю, сомнений у меня на ее счет нет, — бормотала Ксюша, — но вот как бы Господин Случай не подвел. Шкуронькой своей я не люблю случайностей, сестренка. Жизнь-то одна, а случаев много.
— Ты же не знаешь, что такое случай, по высшему счету говоря, — резонно ответила Алла. — А все равно боишься. Потому что твой разум не может совсем совладать с твоими нервами и нежностью к себе. Возьми себя в руки, Ксения, метафизика должна проникнуть не только в твой разум, но и в кровь. Так говорит Лена, и она права.
— Разум уходит из мира, Аллочка. Даже высший. На время, конечно. Надеюсь, — пробормотала Ксюша. — Но я возьму себя за нервы, не думай…
…И наконец они постучали в дверь. Почему именно постучали, а не позвонили — неизвестно, скорее всего, они просто позабыли о звонке.
Открыло им дверь семейство Потаповых: хозяйка, Евдокия Васильевна, ее муж Петр Петрович (были они уже в более чем средних летах) и бабушка Любовь Матвеевна, еще постарше их. Где-то прятался дед Игорь, точнее Игорь Михеич.
Семейство улыбалось.
— Мы вас ждем, хорошие наши, — прошамкала Любовь Матвеевна, — квартира большая, все разместимся по-доброму.
— Леночка нам все объяснила, идите туда тихонечко себе, — молвила Евдокия Васильевна, указывая в некое пространство.
Прошли.
В стороне мелькнула тень деда Игоря.
Расселись на креслах и диванах — но за столом.
— Мы вас угощать не будем. Сама не велела, — уютно и с искренностью произнес Петр Петрович.
— А она где? — быстро спросила Алла.
— Она будет, — ответили ей.
— Да мы кушать и не собирались вовсе. Не до того, — вставила Ксюша.
— Другой раз побалуемся.
Затихли.
И вдруг тонкий слух Аллы уловил далекий вой.
— А это кто? — нервно спросила она.
— Это тот, с кем вам встречаться не велено, — строго заметила бабушка Любовь Матвеевна.
Сестрам становилось понятней, но холодок прошелся по спинкам.
— Кто он? — выдавила Алла.
— Раз вы от Лены, мы все скажем, — проговорил Петр Петрович. — Это сын наш.
— Сын?! И что?
— Говори, говори, Петр! — взвизгнула Евдокия Васильевна. — Раз от Лены, может быть, и помогут чем-то!
— Миша, сынок наш, — со слезами в голосе проговорил Петр Петрович, — убийца наш, вот кто он…
— Говорите яснее все-таки, — раздраженно и чуть истерично прервала его речь Ксюша.
Евдокия Васильевна тоже вспыхнула:
— Пророк он у нас, вот в чем дело… Тьфу ты… Не пророк, а хуже… Года три назад, сейчас ему шестнадцать, мы все поняли, что про кого он плохо подумает, с тем обязательно несчастье произойдет. Даже невольно, со зла какого-нибудь, подумает, а то не дай Бог скажет, так у того все может быть, и на следующий день причем, на худой конец дня через два-три. То руку сломает, то упадет, то побьют его, то болесть. Больше всего нам, домашним его, доставалось. Посмотрите на мои ручки, на ноги! — мамаша перешла на крик и обнажила даже ногу перед гостями.
