Но Стасика нигде не оказалось. Наконец она наткнулась взглядом на лист бумаги на письменном столе. Там было крупно написано: «Меня не ищи. Живи себе спокойно. И не заглядывайся в зеркало. Был твой Стас».
Алла ошарашилась. Подумала: ее окружение слегка странное. Одних необычных книг сколько в шкафах, но такого она не ожидала! Не только ее друзья, но почти все люди чуть-чуть странноватые, но Стасик…
Растерянно она снова взглянула в зеркало и отпрянула, закричав, словно истерика вошла во все ее тело: в зеркале она увидела лохматое, небритое лицо Стасика, мужа. Он улыбался гнилостным, несвойственным ему образом. Впрочем, глаза уже были почти не его.
Алла бросилась к телефону, и одновременно ей показалось, что прекрасные волосы ее, словно превратившиеся в змей, зашевелились на голове, точно желая увести ее в ад. «И это мои волосы!» — завопила она в уме. Дрожащими изнеженными пальчиками набрала номер сестры.
— Ксюша, приходи ко мне! срочно! срочно! Жду тебя у подъезда! — ломано выговорила Алла.
И потусторонней пулей вылетела из квартиры, накинув на себя что попало, благо стояло лето.
Ксюша, Ксения, родная сестра, жила рядом, в десяти минутах бегом, и, перепуганная, пухленькая, она скоро явилась.
Алла бросилась ей на шею, надеясь на родство.
— Ксюшка, спаси, я сошла с ума, или, наоборот, мир спятил! — только и произнесла она.
— Чаю надо выпить, чаю, хорошего, крепкого, и все пройдет! — пробормотала, полуобомлев, Ксюшенька. Потом опомнилась:
— Скажи, что? что случилось? Кто? Что?
— Стасик ушел!
— Как? Ни с того ни с сего? Он спятил?
— Хуже того! В зеркале он остался. Если не боишься, пойдем в квартиру.
Ксюшенька взглянула ей честно в глаза:
— Ты же знаешь, я многого боюсь! — воскликнула она, похолодев.
— Но все-таки зайдем. Вдвоем не страшно. И тут же позвоним кому-нибудь из наших…
— Звонить надо Нил Палычу Кроткову. Без него в замогилыцине не обойдешься, — брякнула Ксюша, заходя в переднюю.
И тут же раздался телефонный звонок. Странно-скрипучий, неживой, но полный знания голос прокаркал, что морг пока пустует.
Алла бросила трубку и, забыв о смерти, ринулась в глубь квартиры. Ксюша, побродив по коридору, спохватилась и позвонила Нил Палычу Кроткову.
Алла, побледнев, вышла из гостиной и произнесла:
— Вещички-то уже не так стоят… Слоник на столе не туда повернулся, я точно помню — он в дверь смотрел, а теперь в окно. Часы, часы сдвинуты! — ее голос дрожал. — Оно не так, как было до того.
— Что оно?! Время, время-то сколько? — запричитала Ксюша.
