Что движет этими людьми, что скрывается за их горячей ненавистью к детям?
Большинство childfree панически боятся детей, они брезгуют прикоснуться к ним, им неприятен сам запах ребенка, фотографии детей и младенцев вызывают в них тошноту, детские песенки и детский лепет рождают в их душе отвращение. Наиболее честные childfree способны признать: за этим часто стоит собственный негативный опыт общения с маленькими детьми или глубокие травмы, полученные в детстве. Многие childfree рассказывают, что с детства они были лишены душевной связи с родителями или наблюдали их мученическое отношение к детям (когда ребенок вроде бы и есть, но все связанное с ним в тягость).
В детстве, как признают многие childfree в доверительных беседах, им часто приходилось слышать от родителей обвинения в свой адрес – те возлагали на ребенка вину за свою «непрожитую» жизнь. Другие вспоминают, что, напротив, в детские годы были настолько задушены материнской любовью и гиперопекой, что были рады вырваться из семейного плена, не успев научиться созидательному материнскому инстинкту, умению любить и отпускать.
Акушер-гинеколог с более чем 30-летним стажем работы в родильных домах, Татьяна Малышева не склонна обвинять сегодняшних childfree: «Это – больные люди. Сhildfree, гомосексуалисты, люди с израненной душой – все это жертвы своих родителей, глубоко травмированные в детстве, а некоторые – и в раннем младенчестве. Они не виноваты в своей беде. Как и те современные женщины, которые борются за равные права с мужчинами и очень успешны в бизнесе и во всех других сферах, кроме любви, семейной жизни и материнства. Дело в том, что из поколения в поколение передается эстафета депривации – то есть разобщения, разделения матерей и новорожденных. Причем не только в нашей стране – не зря движение childfree возникло в США: там, как и в Советском Союзе, в первой половине прошлого века в родильных домах было введено обязательное раздельное пребывание матери и ребенка после родов. Именно в этом, на мой взгляд, заключается главная причина множества психологических проблем современных людей, в том числе и проблема угасшего (а точнее, вытравленного за многие годы) материнского инстинкта. За времена, когда женщины рано выходили на работу, бросая трехмесячных детей в яслях, цепочка передачи от поколения к поколению простых и теплых человеческих чувств оказалась разорванной. Так можем ли мы винить сегодняшних childfree в том, что они – такие? Их остается только пожалеть…»
