Среди всех особо выделялся мальчик, которого при одном только слове «укол» начинало трясти. Он сидел на полу, съежившись от страха и обнявши руками коленки, а я рядом с ним. Пытаясь кое-как его утешить, я говорил ему, что будет не очень больно и что это необходимо для его здоровья. «У меня заберут кровь, и я умру!» – всхлипывая, отвечал он на все мои аргументы и добавлял: «Заберите меня, пожалуйста, отсюда. Пожалуйста, уведите. Мне страшно». Но я не мог оградить его от этой неприятной процедуры. Все, что я мог, – так это сидеть рядом с ним на полу, обнявши его, и говорить о том, что я знаю и понимаю, как нелегко и страшно ему сейчас. Когда же подошла его очередь, он категорически отказался переступать порог процедурного кабинета, мне пришлось взять его за руку и войти в кабинет вместе с ним. Врач усадила мальчика мне на колени и попросила подержать, чтобы он не вырывался. При виде лезвия он заорал, пытаясь освободиться, чуть не порвал мне одежду. Кое-как врачу удалось ухватить его руку и сделать укол лезвием. Самого укола, скорее всего, он даже и не почувствовал, так как был полностью поглощен своим криком и попытками вырваться, но когда понял, что все позади, быстро успокоился и вытер слезы. Затем он взял меня за руку, и мы вернулись в группу детского сада. Там, уже чувствуя себя в безопасности и вдали от медицинского кабинета, он сказал мне тихонько: «Я трус!». Эти слова натолкнули меня на мысль, что сейчас, возможно, ему необходима поддержка не меньше, чем в кабинете врача, ведь теперь, успокоившись, он пытается как-то осмыслить свое поведение там. И ему ничего лучшего не приходило в голову, чем обвинить самого себя в трусости. «Нет, ты не трус, трусы убегают, а ты ведь остался!» – уверенно сказал я ему и услышал в ответ: «Вы мой самый лучший друг!».
Один из вопросов, который начинает волновать многих детей, готовящихся к визиту к врачу или медицинской процедуре, связан со страхом смерти. Кто-то из детей прямо спрашивает об этом врача или родителей, а кто-то переживает глубокую тревогу, понять которую сам еще не может, но пытается высказать своим поведением – протестом, плачем, истерикой. Отделавшись ироничным ответом, вроде: «Что за глупости! Еще никто не умирал от укола (прививки, клизмы, анализа крови и т. д.)!», взрослым не удается успокоить ребенка. Напротив, ребенок начинает чувствовать, что родители не хотят с ним это обсуждать, а раз так, значит, здесь действительно есть чего бояться. И он оказывается прав, потому что родители, как правило, избегают разговоров с детьми на те темы, которых они боятся сами или которые, как они считают, могут напугать ребенка.
