— Вот это видишь? — Он ткнул пальцами на свою истлевшую от пота рубаху. — Завтра похороны князя, а во что я оденусь? А штаны какие? — Он осторожно прикоснулся к полотняным штанам, будто отряхивая с них пыль. — Посмотри, только и всего, что на животе держатся да грешное тело прикрывают. — Он расхохотался. — Хочу в святые идти!
Потом подтащил бревно и сел на него, вытянув длинные, загрубевшие от хождения по полю босые ноги.
— Что ж к людям не пойдешь в таком праздничном одеянии? — по-дружески пошутил Смеливец.
— Пойду! Непременно пойду! Пускай бояре из кованых сундуков вытаскивают свои охабни. А у меня нет сундука. Людомириха счастлива — ей нечего прятать. Я пойду! Хоть князь и не друг мне, да уж больно хорошо прижал он этих проклятых бояр. Жаль, что до шеи Судислава не добрался. Давно бы нужно было повесить этого волка. Я бы и сам его задушил.
— Что ты! — сказал Смеливец, едва удерживая смех. — Боярин у тебя такой хороший, почтенный, ласковый, а ты — душить.
Людомир понял, что Смеливец шутит, и ударил его по плечу:
— Ох, хороший, да если бы его, хорошего, Бог к себе в гости позвал, так я бы вот этакую свечу в церкви поставил… Смеюсь я, Смеливец, а здесь, — он показал на грудь, — горячая смола кипит. Ух, и волк этот Судислав! Закрутил меня своими гривнами, света белого не вижу. Дал мне взаймы две гривны, чтоб у него вытекли глаза! Я мыслил коня купить, да не купил. И гривны развеялись — чем теперь отдавать? А на гривны резы растут, тихо-тихо, как на дереве листья… Он мне коня дал, чтобы я на его поле работал, и рало боярское дал. Работаю я, Смеливец, а слезы меня душат. И сегодня у него, и завтра, и вчера, а дома когда? Говорит мне жена: «Стал ты рабом, Людомир». Раб и есть — никуда не вырвусь. А резы растут. Куда убежишь?
Смеливец слушал гостя, не перебивал. И Людомир о бегстве думает. Но куда же спрячешься от князей и бояр?
— Вот рало к тебе притащил, — продолжал Людомир. — Сказал тиуну Судислава, а он посмотрел и шипит: «Сам поломал, сам и исправь». А что я поломал? Я пахал боярскую землю, лемех затупился, не режет. «Иди, — кричит тиун, — починять, а то скажу боярину, так он еще гривну накинет…» И накинет! На раба петлю можно набрасывать… Бери лемех — откуешь, а я две ногаты найду тебе заплатить.
— Найдешь? — прищурил глаза Смеливец.
— Найду! Знаю, ты такой, как и я. Не хочу за спасибо.
— Сделаю, сделаю, — успокоил его кузнец.
В кузницу вошли еще двое — худощавый, с желтым лицом дед и однорукий смерд.
