Наконец Билл Прайд закончил инструктировать собравшихся вокруг него детективов, и они один за другим стали расходиться. Прайд заметил Ребуса и подмигнул, потом потер лоб и подошел.
— Будь осторожен, — предупредил Ребус. — Сам знаешь — безграничная власть развращает, и все такое…
— Извини, — сказал Прайд, понижая голос, — но от этой работы я действительно получаю удовольствие.
— Это потому, что у тебя получается, Билл. Жаль, что шишкам из Большого Дома понадобилось двадцать лет, чтобы это понять.
Прайд кивнул:
— Ходят слухи, будто не так давно ты отказался от должности старшего инспектора?
Ребус фыркнул.
— Слухи, Билл, — это одно сотрясение воздуха. Вспомни альбом «Флитвуд Мак».
Кругом царила суета: сотрудники приступали к выполнению полученного задания. Кто-то застегивал плащ, кто-то рылся в столе в поисках ключей, ручки или блокнота. Остальные, напротив, скидывали пиджаки, закатывали рукава и садились за компьютеры и телефоны. Из какого-то загашника исторглось несколько новых кресел — бледно-голубых вращающихся офисных кресел на роликах. Те, кому удалось завладеть этим сокровищем, бдительно охраняли его от посягательств коллег; даже когда служебный долг требовал достать какой-то документ из картотеки у дальней стены, обладатель новенького кресла катился туда, ловко отталкиваясь ногами от пола.
— Мы прекратили пасти нашего бойфренда, — сообщил Прайд. — Приказ новой начальницы.
— Я слышал.
— Его родители настояли, — добавил Прайд.
— Что ж, как говорится — бойфренд с воза… — проговорил Ребус и потянулся. — Ну что, есть у тебя для меня какая-нибудь работа?
Билл Прайд перелистал прикрепленные к планшетке бумаги со своими заметками.
— Тридцать семь телефонных звонков от граждан, — сообщил он. — Ты как?…
Ребус поднял вверх обе руки.
— Не надо на меня так смотреть, Билл. Ведь мы оба знаем: психопаты и одинокие домохозяйки, которым больше не с кем поговорить, — работа для новичков.
Прайд улыбнулся.
— Уже выполняется, — сказал он, кивнув в сторону двух констеблей, недавно переведенных из патрульных. Лица обоих выражали глубокое уныние и растерянность. Работа со звонками граждан была, наверное, самой неблагодарной, ибо каждое сколько-нибудь громкое дело сопровождалось шквалом ложных признаний, сообщений, сигналов. Многие жаждали оказаться в центре внимания — пусть даже в качестве подозреваемых в преступлении. Ребус знал в Эдинбурге нескольких таких типов.
— Кроу Шанд еще не звонил?
Прайд похлопал по планшетке ладонью.
