Погибла девушка, узнав о смерти любимого жениха. Ирия, правда, в последний год подозревала, что графиня не только потеряла свою любовь, но и обезумела с тоски в этих мрачных стенах. Правда, такие догадки дочь Эдварда Таррента держала при себе. И без того выть хочется!
Еще она слышала в детстве, что иногда, в полночь, здесь появляется привидение покойной. Но ни отец, ни дочь так его и не увидели. Хоть несколько раз специально караулили. Трижды - даже вместе с Леоном.
Наверное, призрак юной графини не любит шумных компаний.
Впрочем, еще говорили, что он посещает лишь тех, кто сам скользит по грани жизни и смерти. Еще одна выдумка. В Ауэнте никакие привидения не появлялись. Как и в аббатстве святой Амалии.
Как бы там ни было - Ирию давно не удивляло, что с такой башней связана трагическая легенда. Башня Запада, где заходит солнце. Башня Заката... чьей-то жизни! Той юной графини. И много кого еще. Всех, кто прежде ступал по этим каменным плитам. Те люди жили, любили (если им повезло), радовались (хорошо бы!), страдали (вот это здесь запросто). Думали, мечтали, надеялись, верили. И никого из них уже нет в живых. Самый старший из Таррентов - отец...
- Входи, дочка!
Как он угадал, что она - за дверью? Или знал, что "кошмар замка Таррент" заявится обязательно? "Отцовское проклятие и худшая из дочерей" - как он сам обозвал ее больше года назад.
При одном воспоминании бешенство накатило вновь. Альваренской волной. Конечно, лорд Таррент догадался. Если в Башне уже побывала Полина!
Одна или вместе с Леоном?
Хотя нет - вряд ли. Такое обделывается наедине. При помощи охов, вздохов, опущенных бесстыжих глазок. И не менее бесстыжих нежных пальчиков...
Порой Ирия даже испытывала странную, противоестественную благодарность к Эйде. Как, например, сейчас. Благодаря ночным откровениям сестры можно думать об определенных... вещах со злостью и раздражением. Но зато без малейшего смущения невинной, беспорочной девицы из рыцарского романа. Нечего тут идеализировать и нечему смущаться.
Вещи нужно называть своими именами. То есть - к отцу приходила шлюха Полина. Он размяк и наобещал ей три луны с небес и родную дочь в монастырь. Но теперь вспомнил, что после немалого блюда сладкого меда должна притащиться горчайшая ложка дегтя. Она же - вторая по счёту родимая доченька. Самая непокорная в подлунном мире. И до сих пор не удостоенная почетного титула "позор семьи" лишь потому, что его уже носит Эйда.
