– Ты красивая. И одинокая. Это сразу видно. А радостью жизни я и сам с тобой готов поделиться. Это взаимообмен.
– А жена? – поинтересовалась «красивая и одинокая».
– Жена в убытке не останется. У нее дом, дети, подруги. Денег ей моих хватает, не жалуется. Я и тебе буду помогать.
– Мне чужого не надо, – сказала Варя.
В кино они все-таки пошли, потому что ей давно хотелось посмотреть тот фильм. После кино он галантно довез ее до дома, все предлагал выпить вина, которое припас заранее. Надеялся все-таки на взаимность. Ласковый такой домашний мужчинка.
После той встречи вообще как-то думать о «взаимоотношениях полов» Варе расхотелось.
– Он мне сказал, что все так живут, а я – идеалистка и упускаю лучшее время своей жизни, – пожаловалась Варя.
– И не все. И не упускаешь. Нашла кого слушать. Тупых скотов много. Всех слушать – голова лопнет. Тебе разве они нужны? Тебе нужен один-единственный человек. И чтобы он думал так же, как ты, – так сказал ей Даня.
– А если не найдется такой? Один-единственный? – возразила Варя.
И вот тогда-то они стали целоваться, как подростки, которые уверены, что встретились раз и навсегда. И нечего думать и рассуждать, когда счастье – вот оно, в твоих объятиях. И главное – успеть нацеловаться, пока никто не помешал.
И с тех пор они почти не расставались – вот чудеса. Вот только на эту неделю. Она полетела в Прагу, а он в Ниццу, к заказчикам, которые купили себе дивное поместье и нуждались в профессиональных советах архитектора. Договорились, что после Ниццы Даня прилетит к ней в Прагу. И она покажет ему любимый город, они снова будут бродить в обнимку, как тогда в подмосковных лесах, и целоваться, и засыпать вместе, и просыпаться.
И все это вместе должно быть названо одним словом, которое Варя суеверно боялась произносить, чтобы не спугнуть Ту, Которая все-таки явилась и открыла свой светлый лик.
