И мы с нею пролежали ту ночь, и она через каждый час говорила мне: «О, если бы ты рассказал мне о дочери твоего дяди раньше ее смерти!». Я же ее спрашивал: «А что значат эти слова, которые она сказала: «Верность прекрасна, измена дурна»?» но она мне не ответила. А когда настало утро, возлюбленная моя поднялась и, взяв мешок с динарами, сказала: «Встань и покажи мне ее могилу, чтобы я могла написать на ней стихи. Я построю над могилой купол и призову на Азизу милость Аллаха, а эти деньги раздам как милостыню за ее душу». И отвечал я: «Слушаю и повинуюсь».
Мы двинулись в путь, и я шел впереди нее, а она ступала вслед за мною и раздавала по дороге милостыню, приговаривая: «Это милостыня за душу Азизы, которая скрывала тайну, пока не выпила чашу гибели, но она не открыла тайны своей любви». И все время до самого кладбища она раздавала деньги из мешка, говоря: «За душу Азизы», — пока не вышло все, что было в мешке. А когда мы дошли до кладбища, женщина увидала могилу и заплакала, и бросилась на нее, затем вынула стальной резец и маленький молоточек и стала чертить тонким почерком по камню, лежавшему в изголовье гробницы. Так она вывела на камне стихи:
Могилу увидел я в саду обветшалую,
Цветов анемона семь на ней выросло.
Спросил: «Чья могила здесь?» Земля мне ответила:
«Будь вежлив! В могиле той влюбленный покоится».
Я молвил: «Храни Аллах, о жертва любви, тебя,
И дай тебе место в раю, в вышних горницах».
Несчастны влюбленные! На самых могилах их
Скопился прах низости, забыты людьми они.
Коль мог бы, вокруг тебя развел бы я пышный сад
И всходы поил бы я слезами обильными.
И потом ушла она, плача, и я последовал за нею в сад. Молвила тогда мне эта женщина: «Ради Аллаха, не удаляйся от меня никогда!». И я отвечал: «Слушаю и повинуюсь!»
Свое обещание я усердно исполнял, часто посещая ее и заходя к ней. И всякий раз, когда ночевал у нее, она была со мной добра, и оказывала мне почет, и спрашивала о словах, которые Азиза, дочь моего дяди, говорила моей матери перед смертью, а я повторял их ей. И так продолжалась моя жизнь — в достатке еды и питья, одежд изящных и объятий любимой — пока я не потолстел и не разжирел. И не было у меня ни заботы, ни печали, и скоро забыл я о своей двоюродной сестре.
И целый год длилось мое сладкое житье. А в начале года следующего отправился я в баню, и привел себя в порядок, и надел роскошное платье, а выйдя из бани, выпил кубок вина и стал нюхать благовоние моих одежд, облитых всевозможными духами. И было у меня на сердце легко, и не знал я обманчивости времени и превратностей случая. А когда пришло время ужина, захотел вдруг отправиться к той женщине, но я был пьян и не знал, куда идти. И я пошел к ней, и хмель увел меня в переулок, называемый переулком Начальника, проходя по которому я увидел старуху. Она шла и держала в одной руке горящую свечу, а в другой — свернутое письмо.
