— Мещанство, — фыркнул Генка сквозь усы.
— Семья-то?
— Имущество копить.
— А как сказки русские кончаются? «Стали жить-поживать да добра наживать». Но главное, мужицкая задача, Гена, чтобы все стали счастливее, и ты в том числе, как глава семьи.
Генка опять задумался. Оно и хорошо, на думающего человека приятно глядеть. Откровенно говоря, мне это «Стали жить-поживать да добра наживать» тоже по разуму скребет. А почему бы не так: «Стали жить-поживать да ума наживать»?
— Ты на что-то намекаешь, отец…
— Ага.
— А на что?
— Подумай, пока я ножик точу…
Мария сидела в кухне, понурившись над куском говядины. Знала она мои слова — не первый сын женится. Ее как бы разрывало надвое: и я прав, и Генку жалко. Но терпела, и правильно делала.
Все хорошее, говорят, от матерей. А плохое? От отцов, что ли? Все от родителей — и хорошее, и плохое. Но мать матери рознь. Хорошая мать воспитывает, а плохая ублажает. Признаться, сперва я боялся за Марию. Девок нет, одни парни — как, думаю, начнет состоять при них прислугой. Знавал я таких — за бутылкой для сынка бегали. Но Мария свою роль продумала крепко: ребята полы терли, посуду мыли, картошку таскали, пододеяльники отжимали, уж не говоря про всякие ремонты. Тут расклад такой… Мать, которая приучает сына помогать себе, слабой женщине, воспитывает мужчину; мать, которая парня обслуживает, растит не мужа и не отца, а залетного самца.
Все это я думал, затачивая кухонный нож. И молчал, потому что Мария молчала. Само собой, я заговорил бы насчет состоявшейся беседы, да не успел — сперва в кухню дунул ветер, потом гул пошел, потом пол дрогнул… Но влетел не змей-горыныч, а Генка — здоровый он у меня малый, какой-то диковинной борьбой занимается японской.
— Отец, ты хочешь, чтобы мы поселились отдельно?
— Ага.
— Но у Весты площади нет.
— Зачем же у Весты…
— Тогда будем меняться.
— Нет, не будем. Нам с матерью и тут солнышко греет.
— Тогда строить кооператив.
— Во, уже горячее.
— Деньги у тебя, отец, есть?
— Как не быть, коли всю жизнь работаю.
— И на гарнитурчик хватит?
— И на гарнитурчик, и на абажурчик.
Генка прошелся по кухне гоголем, поскольку перед ним открылись иные прекрасные горизонты.
— Мы сразу на двухкомнатную…
— А по деньгам осилите? — засомневался я.
— Ты же сказал, что у тебя деньги есть!
— У меня есть…
Господи, или кто там, дай мне силенок. Ублажать-то приятнее, соглашаться-то спокойнее, поддакивать-то веселее… А когда родной сын глядит на тебя, как на жабу… Когда родная жена синим взглядом лезет тебе в душу — вот тогда и пошатнешься в своих устоях…
