На экзамене по огневой подготовке я получил свои верные и вполне заслуженные 2 балла. При том что по математике, физике, теормеханике, сопромату, химии у меня были сплошные отлично. Бдительные органы сразу заподозрили неладное – уж не провокация ли это? Не анти-ли советская выходка?
Заведующий кафедрой Сопротивления материалов (Царство ему небесное – золотой души человек) Гохфельд Давид Аронович пригласил меня к себе в кабинет и печально спросил про неуд по военке. Я сказал, что не могу запоминать всякую ахинею, не могу шагать в строю, не желаю тупить вместе со всеми и т. д. Заведующий меня выслушал и тихо сказал: Прошу Вас, сдайте вы эту военку, хотя бы на удовлетворительно – и подчеркнул – Я Вас очень прошу.
Такому человеку как Гохфельд Д. А. отказывать было не принято, и я пообещал все сделать в лучшем виде. Правдами и неправдами, с помощью шпаргалок, я как-то справился, а вояка, принимавший огневую, сжалился и поставил хорошо. Но на этом трудности не закончились. Далее шли курсы, аналогичные огневой, преподаваемые в том же ключе – от забора и до обеда…
Я пролазил сквозь военку с трудом, больше упирая на снисхождение преподов, чем на собственные силы. На одном из зачетов, кажется это был курс по ремонту и эксплуатации танков, майор попросил меня просто найти танк в учебной комнате. Я нашел. Он поставил зачет и покачал головой… Короче, все предрекало мне неприятности как на военных сборах, так и на гос. экзамене. К началу сборов, за мной прочно закрепилась репутация самого отстающего студента в деле изучения дважды ордена Ленина военного дела имени Ленина. В воздухе пахло грозой. А точнее – призраком не сданного госа… Ситуация изменилась в одночасье и с точностью до наоборот.
Прибыв на сборы и разместившись в палатках на двенадцать человек, мы принялись во всю тащить службу. Нас заставили учиться мотать портянки, запихиваться в сапоги, подшивать воротнички, изображать без танков танковое наступление (мы четверо становились в друг за другом и гудели на бегу – это и был танк, вернее экипаж танка), мыть руки хлоркой и т. д. Старшиной роты был назначен Витек, человек отслуживший армию и проживавший со мной в одном дворе.
Вечером первого дня, после отбоя, Витек вытащил меня из палатки. Мы ушли подальше, начали пить водку и играть на гитаре, так как обычно делали это летом во дворе. Постепенно стали подтягиваться люди. Некоторые из них оказались офицерами. Мы выпили, попели и задружились. Один из них сказал – тебе надо самодеятельностью на сборах заняться. На том и порешили.
