– Да, – выдохнула она, – Приеду.
– Спасибо тебе. Спасибо.
По крайней мере, не было проблем с родителями – беду они восприняли, как свою. А вот сестра… от разговора с ней на душе у Натальи было паршиво.
– Он тебя использует, слышишь? Как делал это всегда. Сейчас ты ему нужна, а потом ноги вытрет и выбросит…
Может, она и права. Но Наталью удивляла горячность и злоба, с которой близкий человек пытался решать ее судьбу.
Слепили в лицо фары встречных машин, мелькали предместья. Впереди ждали леса – глухие, новгородские. Неслась навстречу дорога – лихая, с частоколом елок по обочинам. Наталья рулила и думала – как у Генки дела?
Глава 2. Про лешачьи шутки, домового и супчик
А Генка носился целыми днями с мужиками по лесу.
– Ауууу!
– Семеееен!
День за днем овраги, буераки. Спозаранку и до ночи. Зябко утром с недосыпа. Сыро. Мужики ежились, зевали, ныряли в машину и – в лес.
– Эге-гей! Семен!
Орали, сигналили.
– Кажись, там аукнулось!
Бегом через чащу, только ветки по морде хлещут да паутина липнет.
Ох, и веселился, наверное, хлопал в ладоши леший, посвистывал да постанывал, водя кривыми дорогами незадачливую команду.
«Нива» буксовала, ревела на ухабах. Погромыхивала, но обороты держала.
Один говорил: надо у озера искать! Летели к озеру.
В овраг скатился, говорил другой. Неслись к оврагу. Едва не ломая ноги, спускались вниз:
– Семеееен!
Издевательски ухала безымянная птица. А может, леший хохотал, за щеки держался. Все одно – без ответа. Хоть заорись. Куда дед сгинул?
К вечеру ближе чуть не до смерти перепугали одного. Огонек увидали и понеслись. Может, дед сигнал дает? Рванули на свет.
А там идиллия. Костерок в черной глади отражается. Озерцо, воронка от снаряда, у воды – грибничок, тушенку из банки трескает.
Только фляжку поднял за удачный поход, подлетел в клубах пыли замызганный джип, вывались из него с матюгами пятеро здоровенных заросших мужиков.
Бедолага струхнул. Так и застыл с фляжкой. А гоблины трусцой вокруг костра обежали, грибника со всех сторон осмотрели:
– Не он?
– Не он.
– Мужик, ты никого тут не видел? – спросили.
На морду его поглядели, стало ясно – не будет ответа. Плюнули, выматерились, обратно в машину прыгнули и были таковы.
Долго еще в ступоре сидел бедняга. Не исключено, что после этого и пить зарекся. Усталость. Матюги. Безнадега. К вечеру и вовсе кажется, нет ничего бессмысленней, чем вот так метаться по лесу и драть осипшие глотки.
– Ну, что, на сегодня хватит?
– Давай домой, темнеет уже, все равно не увидим ни черта.
