Впрочем, я отвлеклась.
Предъявив барбоса анфас и в профиль, Цапля рассказала, как намерзся бедный на улице, как плакал и скулил, как тяжко было ему на морозе.
– Ушки… и вот, смотрите какие зубы, вырастет, будет дом охранять. А глазки, глазки какие, прелесть… Она же такая милая, правда?
– Она?!
Да, щенок оказался сучкой. Как потом выяснилось, во всех смыслах.
Подоспели дети и, повиснув на шее, стали умолять, обещать все, что угодно, если я оставлю им этого чудесного, замечательного, самого лучшего на свете щенка.
Вы бы устояли? Ну-ну. Я не смогла.
– Ладно, – и, не успев договорить, тут же получила звание самой лучшей, доброй и даже красивой мамы на свете.
Щенка детки назвали Соней, заметив, что намерзшийся на улице бедолага спит сутками кряду.
Выяснилось, правда, что это имя остальным домочадцам сна не гарантирует. Собака дрыхла днем, когда семейство разлеталось по делам, а ночью была бодра и полна энергии. Выла, стучала, рычала, скребла… шуршала, роняла и даже один раз выстрелила из ружья, как померещилось мне с перепугу. Потом выяснилось, что она загрызла воздушный шар.
Чтобы не спятить в хаосе, нужно уметь находить плюсы во всем. Я нашла. И сказала Соне спасибо за то, что из ночи в ночь она освобождает жилище от лишних вещей.
Ну, по ее мнению лишних.
Первыми пали Козявкины игрушки. Признаюсь, я не очень расстроилась. Сейчас объясню.
С давних времен меня одолевают монстры. Мягкие игрушки всех мастей – медведи, зайцы, коты, ежи и собаки.
Собак почему-то больше всего.
Дом задыхается в грудах пушистых тварей. Ночью, тайно, когда все спят, я собираю их в кучи и тащу в сарайчик, где хранятся дрова. Порой случайно выхваченная фонариком укоризненная пара пуговиц-глаз едва не доводит меня до инфаркта.
Велика фантазия дизайнеров. У нас есть ультрафиолетовая собака. Малиновый заяц. Оранжевый бобер. Больше всего донимает лев размером с трехлетнего младенца. Он не лезет в стиральную машину и собирает всю пыль. Наш престарелый кот, покуда был жив, использовал его для эротических экспериментов.
Устала молить и угрожать – пожалуйста, не тащите ко мне в дом эту гадость!
Каждый раз с ужасом жду нового года. Шкурой чую, что умилительное – «какой хорошенький, правда?», будет сопровождать очередного тотемного мутанта.
Если я пробую очистить дом от заразы, дочь всегда успевает накрыть меня с поличным. Плюшевые твари пересчитываются, нумеруются и водружаются на места.
Я безнадежно проигрываю битву с ними.
