«Первый раз закинул он невод»…
Этим разом дело и кончилось. Дед учел все, кроме силы инерции.
Невелик был Нилыч, но и дед – не намного больше. Трехметровое древко весило много. Сеть в полете превратилась в парус. Парус подхватило ветром и понесло. Дед закинул сачок и – полетел за ним следом.
Надо отдать должное старому рыбаку: древко он из рук не выпустил. Надо вознести молитву природе-матери, сделавшей русло реки в том месте совсем неглубоким.
Нилычу стоило больших усилий выловить деда вместе с сачком из невских вод. Но еще сложней оказалось уговорить его вернуться домой.
– Я же все равно мокрый, – возражал дед в азарте, – еще пару раз кину, и – ходу! Много ли нам надо, той корюшки…
Нилыч возражал и увещевал. Стойко снес обвинение в трусости и презрительное «то-же-мне». Был кроток, как голубь, и неумолим, как инфляция. Наконец, дед позволил себя уговорить и увести с берега.
– Так вот и получилось, Оленька, – заключил Нилыч. – Если б не я со своей корюшкой, был бы сейчас здоров Николай Николаич, – и сокрушенно покачал головой.
– Не переживай, дядя Миша, – сказала она мягко, – поправится. Подумаешь, простуда.
Встала и открыла форточку. Ветер взметнул занавески и ворвался в дом, принеся с Невы, будто в насмешку, сладковатый огуречный запах.
– Ярцева! Куда ты так вырядилась? – с утра шеф басил.
После литра кофе он обретет баритон, чтоб опять охрипнуть к вечеру. Кстати, что он тут забыл в такую рань? Шесть утра – спать бы еще и спать.
– Я тебе сказал: «тепло». Это – что?! Юра, забери ее… с глаз моих!
Алла шмыгнула за оператором. Дядь Юра покачал головой:
– Косяк, Кнопка. Ты б еще в чулочках пришла…
Вот докопались. Чем плохи куртка и джинсы? Не на северный же полюс ехать!
– Сдует тебя. Ветер там знаешь, какой? – пояснил напарник. – Ладно, будем на месте, выпросим для тебя тулуп…
Машина неслась по набережной. Дядь Юра дремал. Алла смотрела на утренние огни и пыталась настроиться.
Они едут спасать людей. Парни из МЧС и она, Алка. Надо будет сказать про их волю и мужество, про спасенных… вот ведь идиоты! Каждую весну – одно и то же. Лезут на лед, а потом дрейфуют, как мазаевы зайцы.
Вспомнила репортаж о том, как милиция не пускала рыбаков на лед Ладожского озера. Обычный весенний запрет на маньяков не действовал, и пока дядь Юра, усмехаясь (ты думаешь, они тут круглые сутки стоят?) снимал сцепленную локтями милицейскую шеренгу, два угрюмых дядьки, держа перед собой, как тараны, металлические ящики, с разбегу кинулись на оцепление, прорвали оборону и затопали от берега прочь.
