— Но не могу же я оставаться за тобой замужем, — возразила она. — Не… насовсем же!
— Я этого и не предлагаю, а только уточняю, что с моей стороны нет никакой спешки в получении очередного развода. — Он безразлично пожал плечами. — Ты прожила здесь несколько недель и самым превосходным образом вписалась в уклад этого дома. Мать и Эмилия к тебе привязались. Поскольку у меня нет ни малейшего намерения когда-нибудь снова жениться, то пребывай в благословенном укрытии нашего брака столько, сколько захочешь.
Его губы растянула скептическая усмешка.
— Если тебя волнует моя сексуальная жизнь, можешь не беспокоиться. Здесь проблем нет. Я всегда могу найти женщину. Разумеется, обещаю при этом соблюдать благопристойность и надеюсь на такое же отношение и с твоей стороны, — заключил он более резким тоном.
Глаза у нее округлились от изумления. Правильно ли она его поняла? Он действительно думает, что на четвертом месяце беременности она отправится искать… искать?..
Ее щеки густо залило краской.
— Можешь не волноваться на этот счет, — вскинулась Иви, от гнева ее речь полилась без запинки. — Я любила и всегда буду любить Леонидаса, до самого своего смертного часа. Для меня не существует других мужчин. И никогда не будет существовать!
Нужно было видеть, как он ухмыльнулся!
— Конечно, очень благородное и романтическое чувство, но не слишком реальное. Тебе ведь всего девятнадцать, Иви. Молодая женщина, не достигшая расцвета. Когда-нибудь у тебя появится другой мужчина.
— Но не в ближайшие пять месяцев! — с жаром воскликнула она. — Не знаю, как тебе это пришло в голову. Я ношу ребенка твоего брата!
Их взгляды столкнулись, и на какую-то долю секунды, Иви могла в этом поклясться, она уловила в голубой ледяной глуби нечто темное и опасное.
— Что-нибудь случилось, Георгос? — послышался снизу дрожащий голос.
Они оба посмотрели вниз. У лестницы стояла Алис Павлиди, хрупкая фигурка в сером шифоновом платье, делавшем еще заметнее серый цвет лица и серебро волос. Она обеспокоенно смотрела на них выцветшими голубыми глазами.
— Нет, мама, ничего, — мягко успокоил ее Георгос. — Извини, что заставили тебя ждать.
— Вы как будто спорили, — жалобно сказала она, когда они ступили на персидский ковер, покрывавший черно-белый мрамор холла.
— Иви вдруг подумала, что я захочу развестись сразу после рождения ребенка, — пояснил Георгос. — Я заверил ее, что это не так.
Алис перевела на Иви встревоженный взгляд.
— Дорогое дитя, пусть вас не волнуют подобные вещи. Даже если вы надумаете развестись с Георгосом, все равно вы останетесь здесь, с нами, и мы будем заботиться о вас и ребенке, как того желал бедный Леонидас. Мы уже вас любим, правда, Георгос? Вы стали мне дочерью, которой у меня никогда не было, и сестрой сыну, которой никогда не было у него. Скажи ей, что она должна остаться.
