Журбин покачал головой, высказывая сомнение.
— План хорош, но он рассчитан на то, что у нас будет в запасе предстоящая ночь… А что, если немцы сегодня приедут в Сухибор? Днем… Что тогда делать будем?
— Правильно соображаешь, старшина… — заметил Черняк. — В этом случае придется дать бой немцам в самом селе… У нас одна задача — уничтожить Золенберга. В Центре тоже все варианты просчитали, когда давали нам такой приказ, будь уверен… — Потом, повернувшись к Батюку, спросил: — Сколько у тебя пулеметов в наличии?
— Пять. Один «максим», остальные — немецкие «МГ».
— «Максим» для такого плана слишком громоздкий и тяжелый. Поставим его здесь, на опушке леса, — будет прикрывать нас в том случае, если нападение захлебнется, немцы от шока отойдут и рванут прямо на нас. А вот «МГ» для засады в самый раз подойдут…
Батюк хитро прищурил глаза, после чего, посмотрев на капитана, тяжело вздохнул:
— Ну хорошо… Организуем мы засаду — а сколько времени немцев ждать? Не будем же мы месяц здесь сидеть?
— Вот это мы можем знать лишь приблизительно… — ответил капитан с серьезным выражением лица. — Ясно одно: если немцы, а точнее Золенберг, появятся в Сухиборе, то это должно случиться в течение максимум недели. Но думаю, что раньше… Может завтра… послезавтра?..
— Да… невесело… За это время нас могут обнаружить, и тогда… в засаде не будет смысла. Немцы попросту отменят свою акцию в Сухиборе, и мы потом ничего не сможем сделать…
Черняк, словно вспомнив что-то, быстро сказал:
— Вот еще что… Никто из бойцов не должен покидать это место, сколько бы времени мы здесь ни находились.
— Ты думаешь что?..
— Я ничего не исключаю. Возможно, в твоем отряде есть немецкий агент. Если он заподозрит, что готовится засада, то попытается сообщить об этом немцам. Впрочем… — капитан немного задумался, — если уже не сообщил. Агент мог заранее, еще до твоего снятия с места, оставить сведения о том, что отряд уходит со своей базы и выдвигается в другой район. В этом случае немцы уже сейчас могут что-то подозревать…
Батюк отрицательно покачал головой.
— Нет-нет… вряд ли. Никто из моих бойцов не знает цели нашего появления здесь. К тому же я своих людей знаю. У меня в отряде только красноармейцы-окруженцы из одной дивизии. Из гражданского населения в отряд мы никого не брали. Да и из других частей к нам никто не примыкал. Так что в отряде все друг друга знают, проверены… Быть не может… Нет-нет…
— И все-таки мы не должны исключать такой возможности… — стоял на своем Черняк. — Никто и никуда не должен отлучаться. В охранении будем ставить лишь тех, в ком стопроцентно уверены.
