Еще одна ставка. Эдим поставил все свои фишки на номер четырнадцать. Шарик вновь понесся навстречу движению колеса. Так и в его жизни: привязанность к семье и тяга к свободе увлекают его в противоположных направлениях. Зрители одновременно испустили вздох, как будто морские волны достигли берега и зашуршали по песку. На этот раз шарик, прежде чем упасть в выемку, несколько раз подскочил. Колесо совершило еще один полный круг. В ее глазах светилось любопытство, изумление и еще какое-то чувство, как он надеялся, близкое к восхищению. Ему не надо было смотреть на стол, чтобы удостовериться в очередной победе.
– Тебя, наверное, ждут дома, дружище? – тихо, но так, что расслышать его не составляло труда, поинтересовался один из китайцев. – Думаю, твоя семья волнуется. Час уже поздний.
Скрытая угроза, прозвучавшая в этих словах, и слово «семья» произвели эффект упавшего занавеса, который мгновенно отделил Эдима от рулетки, от комнаты, от женщины с сапфировыми глазами. Он собрал все свои фишки, обменял их на деньги и вышел на улицу. Один из знакомых немного подвез его, а оставшуюся часть пути он прошел пешком.
На улицах Ист-Энда было полно мусора, повсюду валялись гниющие отбросы и прочий хлам. Создавалось впечатление, что мир сошел с ума. Бастовали все: пожарники, шахтеры, пекари, врачи, мусорщики. Никто больше не хотел играть в надоевшие игры. Никто, кроме завсегдатаев игорных клубов.
В четыре часа утра Эдим наконец добрался до своего дома на Лавендер-гроув. Удобно устроившись на диване, он выкурил сигарету. Пачка денег, лежавшая рядом, ласкала взгляд и грела душу. Шестнадцать тысяч четыреста фунтов. Вся семья спала, и он не мог поделиться своим торжеством. Приходилось ждать. Он лежал с открытыми глазами в темной гостиной, охваченный чувством одиночества, пронзительным, почти невыносимым, и прислушивался к хрипловатому дыханию жены. Два его сына, дочь, даже золотые рыбки в аквариуме – все спали безмятежным сном.
Когда Эдим проходил военную службу в Турции, он сделал одно наблюдение. Если более трех человек спят в достаточно тесном пространстве, они рано или поздно начинают дышать в одном ритме. Возможно, таким образом Бог дает людям знать, что они в состоянии достичь согласия друг с другом и прекратить все споры и раздоры, сотрясающие этот мир. Когда эта мысль впервые пришла Эдиму в голову, она показалась ему чрезвычайно глубокой. Потом он понял: даже если в мире воцарится гармония, он не сможет быть ее частью. Бесспорно, он такой же человек, как все, не лучше и не хуже. Но нельзя не замечать одно печальное обстоятельство: людям, которых любит, он приносит одни несчастья. В очередной раз Эдим подумал о том, что его детям, его плоти и крови, возможно, будет лучше без него.
