В дальнем уголке его сознания ожил некий женский образ, расплывчатый, словно подернутый туманной дымкой. Мать была стройна и высока ростом, лицо ее было белым, как мрамор, светлые глаза исполнены покоя и сосредоточенности. Солнечный свет, льющийся из окна, освещал ее голову сзади, оставляя половину лица в тени. Волосы цвета осенних листьев отливали медью на солнце. Но при тусклом освещении они изменяли свой оттенок и казались почти черными. Губы ее были полными и свежими. А может, и нет. Эдим не был в этом уверен. Может, губы у нее были тонкими, с опущенными вниз уголками. Женщина, нарисованная его воображением, изменялась каждую секунду, как будто лицо ее было вылеплено из тающего воска.
А может, проблема в том, что образ женщины, которая произвела его на свет, смешивался в его сознании с образом жены. Длинные волнистые рыжеватые волосы, которыми он наделил свою мать, Айшу, на самом деле принадлежали его жене Пимби. Неужели жена стала столь неотделимой частью его жизни, что проникает во все воспоминания, даже о временах, когда они еще не встретились? Эдим переступил с ноги на ногу и закрыл глаза.
Перед его мысленным взором возникло еще одно воспоминание. Они с матерью идут по изумрудно-зеленому полю, откуда открывается вид на дамбу. Ему, наверное, лет восемь. Волосы матери распущены, и неугомонный стамбульский пойраз[4], играет с ними, закрывая ей лицо. Над их головами синеет восхитительно безоблачное небо, вдали зеленеют залитые солнцем холмы. Лишь некоторые из многочисленных ворот дамбы открыты, уровень воды в запруде совсем низкий. Мальчик смотрит, как внизу бурлит и пенится водоворот, и у него начинает кружиться голова. Мать предупредила его, что близко к краю подходить нельзя, но это было не в тот день, что вспомнился ему сейчас.
– Тех, кто подходит слишком близко к краю, сразу хватает шайтан, – сказала мать.
Именно поэтому люди так часто падают – маленькие дети, которые проскальзывают между перекладинами балконных перил, хозяйки, которые моют окна, стоя на подоконнике, трубочисты, которым приходится передвигаться по карнизам. Шайтан хватает их за щиколотки своими когтями и тащит вниз, в бездонную глубину. Выживают только кошки, ведь у них девять жизней, а потому они могут восемь раз умереть и опять воскреснуть.
Держась за руки, они с матерью спустились с холма и подошли к высоченным стенам, тянувшимся вдоль одной из сторон дамбы. Айша остановилась на краю водостока, губы ее шевелились. Казалось, она забыла, что дух зла витает поблизости. Но нет, вряд ли: прислушавшись, мальчик понял, что она читает молитвы, защищающие от несчастного случая. Чувство облегчения овладело им, но лишь на несколько секунд. Что, если дьявол прячется где-нибудь в зарослях и, улучив момент, утащит их в бездну? Подчиняясь внезапному порыву, он вырвал руку из материнской ладони и принялся озираться по сторонам, пока не удостоверился, что рядом никого нет. Когда он снова повернулся к матери, ее не оказалось рядом.
