— В одном с милейшей Ромуальдовной невозможно не согласиться, — отметил Сатана. — Перед нами самые настоящие свиньи. Что за ужином в еврейской семье однозначно следует признать не вполне кошерным.
— Что ты сказал? — возмутилась женщина. — Жора! Ты слышал? Этот гад назвал меня свиньёй!
— Убью скотину! — пообещал Жора. — За любимую жену любого прикончу, хоть чёрта, хоть бога, мне по хрену!
— К сожалению, уважаемый Георгий Борисович, ваши слова не вполне соответствуют истине, — вздохнул Сатана. — Прикончить бога вам не по силам. Будь иначе, мы бы уже давно решили проблему с милейшим Евгением Викторовичем.
— Я же просил — за ужином ни слова о делах! — напомнил Яхве.
— Извини, отец. Молчу.
— Жора, так ты собираешься защищать мою честь? — Ромуальдовна толкнула вновь задремавшего мужа локтем в рёбра.
— Конечно, дорогая, — успокоил её супруг. — Я тут сейчас всех поубиваю! — пообещал он, положил голову на стол и громко захрапел.
— Некому защитить слабую женщину, — заплакала слабая женщина.
Она положила руки на стол, уткнулась в них лицом и в таком виде содрогалась от рыданий, которые продолжались примерно с полминуты, пока обиженная на весь мир дама не уснула.
— Саня, забери у неё сигарету! — распорядился Яхве. — А то эта красавица нам весь дом спалит. Только пожара мне тут и не хватало. Эти двое, стало быть, твои друзья? Что ж, скажи мне, кто твой друг, ну и так далее.
— Да уж, товарищи у меня ещё те, — согласился Сатана. — Особенно этот воин, готовый перебить всех присутствующих. Как верно отметила его боевая подруга, он самая настоящая свинья, что ввиду абсолютной очевидности не требует доказательств. Не зря немцы в войну называли их не иначе, чем русскими свиньями.
— Сынок, тебе напомнить, кто в той войне оказался лучшими воинами? Истинные арийцы или те, кого они считали свиньями?
— Это верно, — согласился Сатана. — В конечном итоге, всё определяет результат. Или его отсутствие.
— А мне русские нравятся, — заявила Мария. — Милые, общительные люди. Немного наивные, но это не такое плохое качество. Вот, например, в России на пояс богородицы пришло полюбоваться три миллиона человек. Хоть само слово «богородица» мне противно.
— Маша, это же на самом деле был не твой пояс, — напомнил Яхве.
— Какая разница? Он действует точно так же, как и мой, не хуже и не лучше. То есть, никак не действует. Главное — это искренняя вера в нас, а не разнообразные пояса или плащаницы, неважно, чьи они на самом деле.
