— А перебивать она тебя всё равно будет. Она даже Сатану перебивала. Женщина не может слушать молча. Ты должен знать, у тебя же две жены.
— Верно, забыл, — смутился Елубай. — Мои жёны, конечно, не такие, но это потому, что у нас менталитет другой.
— Вот не надо тут этими, менталитетами меряться. Ещё неизвестно, у кого он длиннее.
— Согласен с вами, Георгий Борисович. Извините, пожалуйста.
— Бабай, давай по-простому. Мы ж с тобой уже как родные, хоть ты и макака узкоглазая. Мир от гибели спасаем, а не что-то там где-то. Короче, ты — Бабай, а я — Жора. И на «ты».
— Хорошо, давай по-простому. Можете перебивать, только, пожалуйста, не слишком часто. Договорились?
— А то! Возьми вон тот стул, присаживайся и начинай травить, — предложила Ромуальдовна.
— Итак, отбросим всё лишнее и сформулируем условия задачи, — начал свою речь Елубай. — Шайтан должен попросить прощения у Аллаха за какие-то свои старые делишки. Сделать это нужно у Аллаха дома, а туда нельзя войти без разрешения хозяина, ибо Аллах велик. Разрешения войти не будет, пока Шайтан не попросит прощения. Таким образом, перед тем, как попросить прощения, Шайтан должен попросить прощения. У нас получилась рекурсия.
— Что получилось? — не поняла Ромуальдовна.
— Рекурсия — это когда для изменения некоего параметра требуется предварительно изменить этот самый параметр, — попытался дать определение Елубай. — Я, конечно, сильно упростил, но, в общем и целом, всё именно так и есть.
— Я всё равно не поняла, — пожаловалась женщина.
— Это такая фигня, на хрен нам не нужная, — объяснил супруге Жора.
— Так бы сразу и сказал. Трави дальше, оратор.
— Теперь, Ромуальдовна, именно так и буду объяснять, — пообещал Елубай. — Так вот, чтобы прервать нашу рекурсию, Аллах должен сам пригласить Шайтана в гости. Но он не хочет, а раз так, то и не должен. Мы пришли к противоречию. Это тоже такая ненужная фигня.
— Спасибо, я поняла.
— Наткнувшись на подобное противоречие, Аристотель или Платон сочли бы, что задача не имеет решения. Однако…
— А кто они такие? — поинтересовалась Ромуальдовна.
— Греки. Древние. Очень древние, — тяжко вздохнув, сообщил Елубай.
— Платон — это тот, который занимался платонической любовью?
— Да, постоянно занимался. В том числе, и на людях.
— А Аристотель жил в бочке?
— Где он только не жил! И в бочках, и на помойках, и в товарных вагонах. Я могу продолжать травить, как вы выражаетесь?
— Это, Бабай, ты не слышал, как она выражается. А ты, конечно, трави, время поджимает.
