— О, нет! Евгений Викторович, я…
— Называйте меня Женя, я же просил.
— Хорошо, Женечка, всё будет так, как ты захочешь. Так вот, я пришла совсем за другим. Дело в том, что ты — мой идеал мужчины. И ты породил во мне целую бурю страстей. Я не смогла сдержаться, и вот я здесь.
— Что за бред? Какой из меня идеал мужчины?
— О, да! Я действительно брежу! Брежу тобой. Ты для меня — воплощение силы и сексуальности. Кто ещё способен убить столько народу? Целый континент!
— Они сами виноваты. Кто их заставлял служить Злу?
— Любимый мой Женя, мы так и будем разговаривать на пороге? Тем более, эта лестница такая грязная и вонючая, не то что наши с тобой сердца и души.
— Ты, вообще-то, клеврет Сатаны…
— Он меня заставил служить себе. Но это было раньше. Увидев тебя, поговорив с тобой, я нашла силы сбросить оковы, и теперь я совершенно раскованная.
— Ладно, заходи, — сдался Евгений Викторович под таким сумасшедшим напором.
Квартира-хрущёвка, где обитал будущий губитель мира (или спаситель его от мирового же Зла, термин целиком зависит от точки зрения), была обставлена чрезвычайно бедно (а может, аскетично), зато сияла чистотой. Вообще в ней явственно ощущалась женская рука, но столь же явственным было то, что женщины тут не живут.
— Милый, ты живёшь один?
— Да, мама умерла пару лет назад. Раз уж ты припёрлась в гости, наверно, надо тебя чем-нибудь угостить. Сейчас поставлю чай.
— Лучше коньяк, — попросила Ромуальдовна.
— Спиртного не пью, и в квартире, соответственно, эту гадость не держу.
— Коньяк — это не гадость, а прелесть. Ну, нет, значит, нет. Чай уж точно не нужен. Давай тогда сразу перейдём к делу. Где мы это сделаем? На диванчике?
— Что «это»? Зачем ты вообще пришла?
— Я полюбила, и не в силах удерживать внутри свою безграничную любовь!
— И при чём тут я?
— Дело в том, Женечка, что я влюбилась именно в тебя.
Ромуальдовна извлекла из кармана халатика сигареты и зажигалку, закурила, глубоко затянулась и эротично выпустила дым к потолку длинной струйкой.
— Терпеть не могу табачный дым, — брезгливо сообщил Евгений Викторович.
— А я — обожаю. Он так приятно горчит на языке… И вообще, если внутри женщины клокочет вулкан безумной страсти, должен же из неё идти дым?
— С отвращением отношусь к курящим женщинам, — презрительно проинформировал объект любви.
— Любимый, считай, что я уже бросила, причём навсегда, — пообещала соблазнительница, но курить, струшивая пепел на пол, не прекратила. — Может, потанцуем? Или я сама потанцую, заодно под музыку разденусь.
