— Я ничего не поняла, но кофе действительно просто божественный, — отметила Ромуальдовна, сделав глоток.
— Более точным выражением при данных обстоятельствах будет словосочетание «чертовски хорош», — поправил её предполагаемый Сатана. — Я знаю, что вы оба крайне редко пьёте кофе, воздерживаясь от курения, так что вот, берите, угощаю.
— Эти сигареты тоже наши? Из будущего?
— Ваши, ваши, не беспокойтесь. Вы готовы к разговору?
— Кончай эту муть с чертями, дополнительными измерениями и прочей ерундой, — попросил Жора. — Скажи нормально, кто ты такой и чего тебе от нас надо?
— Я уже имел честь проинформировать вас, что я — Сатана. Если хотите всё свести к скучной рациональной трактовке для трёхмерного континуума, считайте, что Сатаны, как некоей инфернальной сущности, в природе не существует, а я — просто его тёзка. Кофе и сигареты я принёс с собой, а дверь открыл отмычкой и вновь запер, проникнув в вашу квартиру. Теперь мы можем приступать к беседе?
— Я ведь уже спросил, чего ты от нас хочешь? Но ты же не отвечаешь.
— Георгий Борисович, от вас требуется совершить убийство. Что вы оба так на меня уставились? Вы полагали, что Сатана вас попросит почистить ему ботинки? Глупо.
— С чего ты взял, что просьбы Сатаны для нас значат больше, чем шум воды в унитазе? Я не собираюсь иметь дело ни с каким Сатаной. Ни с инфернальным, ни с рациональным и трёхмерным! Я даже не знаю, что эти слова, на хрен, значат!
— Раньше имели, — вздохнул Сатана. — Вы же очень хотели обладать этой женщиной, причём один, в эксклюзивном, так сказать, варианте. И вот, как видите, она — ваша законная супруга. Благодаря мне, между прочим. Помимо того, что вам подсказали, как завоевать её сердце, понадобилось ещё массу всякого разного сделать. Ведь если описать её половую жизнь до начала вашей великой любви словосочетанием «крайне беспорядочная», то это будет выглядеть явным преуменьшением. Кроме того, милейшая Ромуальдовна при таком образе жизни категорически не желала пользоваться презервативами. Ей, видите ли, нравилось, как внутри неё разливается жизненный эликсир. Это её собственные слова, между прочим.
— Вам самому не противно изливать тут эту грязь? — поинтересовалась Ромуальдовна, состроив гримасу отвращения.
— Это ваша собственная грязь, уважаемая, так что уж будьте любезны, терпите её.
— А ну, хватит! — потребовал Жора. — Это никому не интересно! И у меня, и у неё бурное прошлое, но оно так и осталось в прошлом, то есть умерло. И не нужно его вытягивать в настоящее. Прекратите!
