— Я буду тот самый сеньор Хесус. Но я не буду, а уже есть он.
Нет, не прибалт, поняли супруги. Те говорят гораздо лучше. По крайней мере, так было раньше, во времена СССР. Кто знает, может, сейчас там с русским совсем швах.
— Тот самый — это какой? Так говорят, когда этот «тот самый» всем хорошо известен.
— Не так быстро, пор фавор! Я есть плохо понимающий вашего языка.
— Это взаимно, — сообщил Жора. — Мы вашего языка тоже фигово понимай. Понятнее говорите, что это ещё за Хесус, который сквозь двери проходит?
— Вы сами есть пригласившие сквозь дверь меня войти.
— Сами, сами, не отрицаем. Но вопрос остаётся: что за тот самый Хесус?
— Тот самый есть я.
— Мы поняли, что вы Хесус. Но тот самый, который что?
— Я есть непонимающий.
— Ну, чем вы знамениты?
— А, вот вы говорите о чём! Я был распятый, а потом воскрес. Этим и есть знаменитый. Странно, что вы есть не знающие этого.
— Так вы — Иисус, а не Хесус! — догадалась Ромуальдовна.
— Эти имена есть одно и то же. Иисус, Хесус, Джезус, Иешуа и много ещё другие всякие.
— Это, наверно, на разных языках? Но тогда почему нам, русским, вы представляетесь как Хесус?
— Я есть к такому привыкший. Хесус есть моё имя в форме испанской.
— Вы живёте в Испании?
— Но. Я есть живущий в Боливии сейчас. А вообще живущий в Южной Америке. Там христиан больше.
— Больше, чем кого? Чем евреев?
— Но. Больше, чем где. Больше, чем везде.
— Вы хотите сказать, что большинство христиан живёт в Южной Америке?
— Си. Плюс Мексика ещё вдобавок.
— Но в России тоже много христиан. Может, даже больше, чем там.
— Меньше. И ещё христиане есть ненастоящие в России. Православные — это есть секта.
— Как это — православные ненастоящие? А кто тогда настоящие христиане? Католики? Протестанты? Свидетели Иеговы?
— Си, католики есть настоящие. Остальные — но. Раскольники. Сектанты. Еретики.
— Ничего подобного! Настоящие — это православные, потому что…
— Женщина, ты будешь спорящей с Христосом, кто есть настоящий христианин?
— С Христом, а не с Христосом, вообще-то!
— Но! Я есть Христос. Я не есть Христ. Может, хватит теологию сейчас обсуждать?
— Хватит, — согласился Жора. — Возвращаемся к вопросу, чего же вы от нас хотите?
— Евгений Викторович. Вы должны убивать его. Дабы спасти чад моих.
— А как же заповедь «не убий»? — изумилась Ромуальдовна.
— Всякой заповеди есть своё время. Когда людей было мало, нужно было убивать поменьше, плодиться и размножаться побольше. Теперь вас есть много, и скоро надо всё наоборот. А Евгения Викторовича — надо сейчас.
