Основная причина такого необычайного рода действий заключалась в недавнем прогрессе нового оружия и новых средств – мины и подводной лодки; они привели в морской войне к такому же преобладанию оборонительной мощи над наступательной, какое являлось главной характерной чертой действий на суше. Частично к этому же привела и стратегия германского командования, явившаяся следствием просчета в вероятной стратегии Британии. Взвесив свое бессилие по сравнению с британским флотом и невозможность, ввиду готовности Британии, нанести последний внезапный удар, германское командование, полагая, что противник пропитан принципами Нельсона и будет искать сражения, решило прибегнуть к медлительной стратегии постепенного измора. Немцы решили избегать столкновения, пока их минные заградители и подводные лодки не ослабят британский флот, пока тяготы организации тесной блокады не будут давить на более сильный флот, и пока разгром союзников Британии на суше не сделает положение последней более затруднительным.
План этот, по крайней мере, имел под собой разумную географическую базу, так как характер и очертание германского побережья сами собой говорили за такую стратегию. Короткая линия побережья Северного моря была сильно изрезана; устья рек представляли собой трудно проходимые фарватеры, а само побережье было прикрыто цепью островков, из которой Гельголанд был сильным укрепленным щитом морских баз в гаванях Вильгельм, Бремер и Сих. Наконец, и что важнее всего, из устья Эльбы вела в Балтийское море внутренняя дверь – Кильский канал. Благодаря этому морские силы в Балтийском море могли быстро получить подкрепление, а противника, наступавшего в этом замкнутом землями море, не только стесняла нейтральность подступов к нему, но на него легко могли напасть подводные лодки и миноносцы врага при проходе через узкий канал между Датскими островами. Естественная оборонительная мощь морских границ Германии делала почти невозможной непосредственную атаку и в то же время давала ей великолепную базу для организации морских рейдов. Единственным географическим препятствием было то, что линия побережья Великобритании в виде громадного волнореза сужала выход из моря для операций вне его.
Недостатком этой стратегии было то, что Германии приходилось с самого же начала отказаться от заграничной торговли. Вместе с тем уменьшились и возможности ограничения притока заморского подвоза в Британию и Францию. Германский план нараставшего измора британского флота был сорван стратегией, принятой британским Адмиралтейством, которое, отказавшись от доктрины «искать сражения» – удовольствовалось доктриной «держать флот начеку». Адмиралтейство, поняв, что мина и подводная лодка, в сочетании с естественными преимуществами Германии, делают тесную блокаду делом слишком рискованным, остановилось на стратегии наблюдения за противником с расстояния. Поэтому флот был сосредоточен на позиции, которая командовала над Северным морем, с сохранением в то же время полной боевой готовности на случай появления неприятеля. Легкие суда использовались для более близкого (но не слишком) наблюдения. Эта стратегия не была столь пассивной, как она казалась критиковавшей ее публике, с нетерпением ожидавшей нового Трафальгара. Стратегия эта говорила о том, что господство Британии на море является здесь стержнем и залогом сил союзников, что неосторожные действия и необоснованный риск потерь являются отрицанием этой руководящей роли флота Британии. Поэтому, желая боя и будучи готовым к нему, Адмиралтейство спокойно выдвинуло на первый план задачи по обеспечению морских сообщений Англии, имея дело с временными угрозами этим сообщениям и, наконец, обеспечивая свободный переезд во Францию британским экспедиционным войскам.
