Эринна стояла перед лошадьми. Она спокойно гладила рукой их вздрагивавшие шеи. Лошади тяжело дышали; тонкие, дрожащие ноги казалось, не могли держать их, испуг виден был еще в их серо-зеленых глазах. Молодая девушка успокаивала их; ее обнаженные руки были забрызганы пеной; пена была на волосах, на тунике, на разметавшихся складках голубого шарфа…
— Персефона [24], — проговорили воины, складывая молитвенно руки.
— Эринна! — закричал, задыхаясь Конон.
— Конон, — обернувшись, сказала она, — это славные лошади; они остановились по моему приказанию.
— Хвала богам! Ты не ранена?
— Ранена? Я не падала с колесницы.
— Персефона не может быть ранена, — проговорили воины.
— Я не Персефона, — возразила Эринна. — Я дочь простых смертных. Разве вы не боитесь гнева богини, сравнивая с нею простую смертную?
Она взяла покрывало и, краснея, набросила его на голову.
Воин, поднявший анадему, нарвал сухой травы, обтер ею потные бока лошадей и поправил упряжь.
— Как тебя зовут? — спросил Конон.
— Деметриус, из Элевзиса, стратег.
— Приходи ко мне завтра в Афины. А вас я благодарю. Молодая девушка, моя невеста, дочь Леуциппы. Вы увидели ее без покрывала не по ее вине; она просит извинить ее и благодарит вас.
— Твоей невесте, Конон, нечего извиняться. И бессмертные, не закрывающие своих лиц, не смогли бы проявить больше мужества…
— Ты хорошо сказал, Деметриус, — ответил Конон. — Прощайте. Да хранят вас боги…
Они направились к Деидамии… Молодые люди шли, держа друг друга за руки. Время от времени Эринна оборачивалась к лошадям, которые брели за ними медленным шагом, пристыженные, с опущенными гривами.
— Ты, конечно, даже и не помнишь, как все произошло? — нарушил молчание Конон.
— Напротив, помню и даже очень хорошо, — отвечала она, устремляя вдаль взгляд своих темных глаз. — От толчка я упала на колени. Вожжи висели на дышле, я нагнулась и взяла их в руки. Потом стала разговаривать с лошадьми. Та лошадь, которую ты называешь Бразидом, мне показалось стала как будто немного спокойнее, и я тихонько позвала ее по имени.
Когда мне показалось, что лошади замедлили шаг, я поднялась и натянула вожжи. Этого было достаточно, лошади остановились…
— Я не сумел бы сделать это лучше тебя. Право, не сумел бы. Как это ты научилась этому?
— Может быть, я научилась этому бессознательно, глядя на тебя. Но не будем больше об этом. Я предчувствую что-то и это что-то страшит меня. Веришь ли ты, что у богов начертана на медных дощечках судьба каждого человека… Мне кажется, что мне предназначено будущее, которое ты не разделишь со мной. Я завидую спокойствию Ренайи, которая, сидя возле своего ребенка, прядет шерсть на веретене. Я хотела бы иметь твою спокойную уверенность. Любишь ли ты меня? Будешь ли любить меня всегда?
