— Подожди! — Марго сует мне котенка и спускается к машине. Возвращаясь, она хлопает дверцей, но удар какой-то мягкий. Из ее ладони торчат денежные купюры. — Вот, у высокого забрала. А квадратного дверью приложила, он гад мне чуть волосы не выдрал.
Марго шагает размашисто и упруго, а я с трудом переставляю плохо гнущиеся конечности. Мы порвали с прежней жизнью и удаляемся в неизвестность. Хотя, цель есть. Вот до того поворота бы успеть, пока бандиты не пришли в себя. Там где-нибудь спрячемся.
Мои ноги сначала тяжелеют, потом становятся ватными. Я падаю на колени. Марго с Атей впереди. Марина оборачивается.
— Что с тобой?
— Беги одна.
— А как же ты?
— Я не могу. Я обуза.
Ее глаза с тревогой смотрят поверх меня. Я слышу волнообразный рокот джипа, пытающегося выехать из кювета.
— Мы будем вместе.
Марго подхватывает меня единственной рукой и тащит. Мои ступни цепляются за дорогу, я теряю тапочки и шлепаю в носках. Быстрее, умоляю я свои полусогнутые ноги. Хотя бы до поворота! Неужели мы не успеем спрятаться! Мы, наконец-то, сворачиваем за угол, и рев джипа стихает. Но это не из-за преграды. Бандиты выбрались на дорогу и скоро будут здесь.
— Сюда! — показываю я на щель под забором, заросшую бурьяном. Инвалидность приучила меня смотреть на грязную землю, а не в просторное небо.
Марго ловко юркает в щель, я за ней. Уж чему-чему, а ползать за три года инвалидности я научился. Мы прячемся за ржавой бочкой и невольно прижимаемся друг к другу. За забором слышен джип. Он останавливается. Щелкает открытая дверца. Кто-то идет и замирает у примятого бурьяна. Я задерживаю дыхание, а под моей рукой колотится сердце Марины. Я не заметил, как обнял девушку.
Ползут томительные секунды, ее сердце стучит вдвое чаще. И тут Атя издает тонкий писк! Я с ужасом смотрю, как котенок выкручивается из руки Марго, готовясь выразить недовольство всей силой своих крохотных легких. Нам конец! Бандиты услышат. Они помят, что у нас котенок.
Атя втягивает носиком воздух, сжимает пасть, чтобы спустя миг разверзнуть челюсти в диком писке. Я готов свернуть шею глупому животному, и видит бог, это единственный выход. А Марина нежно целует рыжую мордашку. И это срабатывает! Котенок молчит! Я потрясен. Ласка, оказывается, не менее эффективна, чем грубая сила.
— Я не врубился. Что это было, Кабан? — пугливо спрашивает Моня.
— Блин, у меня ноги еле ходят, — жалуется «помятое ведро».
— По ходу калеки смылись.
— Им некуда деться, мы их найдем. Теперь сучата мои должники. Особенно колченогий. В следующий раз он пожалеет, что родился.
