А больше всего Элеоноре не хотелось, чтобы имя Эдмунда ассоциировалось у людей с грязным скандалом. Его смерть – трагедия для мира музыки, и нельзя, чтобы его заслуги заслонили потоки сплетен и предположений.
– Я не преступница, и вы не имеете права подвергать меня допросу, – холодно произнесла Элеонора. – Однако я не позволю вам вывалять в грязи имя Эдмунда – или мое. Поэтому, когда приедем, я докажу вам, как вы заблуждаетесь.
– Хорошо.
До дома Элеоноры они ехали в полном молчании.
Когда карета остановилась перед элегантным белым особняком, Элеонора, к своему удивлению, увидела, что во всех окнах горит свет. Ее охватила тревога, и Элеонора соскочила на тротуар, не обращая внимания на протянутую руку лорда Нила. Она кинулась к крыльцу и вбежала в дом, он же следовал за ней.
Вместо тишины дома, где все спят, как и подобает в столь поздний час, их встретил шум и гул голосов. Дети в ночных рубашках сидели на лестнице и с любопытством наблюдали за суетой полуодетых слуг, говоривших одновременно. В центре событий находилась красивая темнокожая женщина в голубом сари – с горящими испугом влажными черными глазами она что-то тихо рассказывала двум мужчинам. Один из них, тот самый головорез-дворецкий, которого Энтони помнил с предыдущей встречи, протянул девушке небольшой стакан с янтарной жидкостью. Другой, высокий африканец в костюме, стоял, опустившись перед ней на одно колено, и встревоженно заглядывал ей в лицо.
Голос Элеоноры перекрыл царивший в холле хаос:
– Что случилось?
Все обернулись и громко затараторили хором, пока наконец лорд Нил не произнес с присущей ему властностью:
– Тишина!
В наступившем звенящем молчании Элеонора велела:
– Бартвелл, говорите.
Тот ответил:
– В дом залез вор, мисс Элли.
Африканец встал на ноги и обернулся, однако от индианки не отошел. Он прибавил:
– Этот человек напал на Керани.
– Что?! – в ужасе ахнула Элеонора и кинулась к девушке. Слуги тут же расступились. Она и не заметила, что лорд Нил последовал за ней. – Керани, что он с тобой сделал?
– Нет-нет, Закари преувеличивает, – тихо ответила девушка, встав и наклонив голову, приветствуя Элеонору. – Этот человек просто оттолкнул меня, когда убегал. Я упала и немножко ударилась.
Чернокожий фыркнул и возразил:
– Вы и самого дьявола оправдаете, мэм. Толкнуть – тоже нападение.
– Конечно, Закари, но своими сердитыми речами ты бедняжке ничем не помогаешь, – возразила Элеонора.
– Керани… – Она взяла руку девушки в свою и заглянула ей в глаза. – Расскажи, как все было.
