– Что?! – опешил Энтони. – Думаете, Эдмунд наложил на себя руки?
– Нет-нет! – с жаром возразила Элеонора, однако сама уловила в своем голосе сомнение и желание верить в обратное. – Несчастным он не казался. Наоборот, я ни разу до этого не видела Эдмунда в таком добром здравии, к тому же его опера готовилась к постановке. У него не было никаких причин. Однако, вручив мне подарок, Эдмунд сказал именно это, причем самым торжественным тоном. А когда он погиб в море, я вспомнила, как Эдмунд рассказывал мне о гибели Перси Шелли. Ему нравилась идея погребального костра, он видел в ней нечто… героическое. Вот я и подумала – а вдруг он нарочно искал смерти в море, чтобы уйти столь же величественно?
Элеонора подняла на Энтони исполненный муки взгляд. Он тут же взял ее за руку:
– Выбросите из головы. Эдмунд не мог так поступить. Он столько лет сражался за жизнь. И наконец добился больших успехов, здоровье его улучшилось…
Элеонора сжала руку Энтони, благодарная за то, что он успокоил ее.
– Спасибо. Я тоже так не думаю. Но как же тогда объяснить его слова?
– Возможно, Эдмунд просто хотел подчеркнуть важное значение этой броши. Предупредить вас, чтобы вы берегли ее. Должно быть, в ней есть нечто особенное?
– Вещь тонкой работы. Мозаика называется pietra dura, это итальянский метод складывания рисунка из крошечных камешков. На нее затрачено немало труда, однако ничего драгоценного в ней нет.
Элеонора провела пальцами по выложенному в камне цветку, потом по золотому ободку, обрамлявшему черный камень. Она перевернула брошь и посмотрела на обратную сторону.
И тут в первый раз заметила на ободке шов:
– Погодите-ка! Что это? – Элеонора поднесла брошь поближе к свече. И разглядела тонкую, не шире человеческого волоса, но вполне явственную линию. Она шла по закругленному краю броши, примерно в полудюйме от ее обратной стороны. – Видите?
Энтони кивнул и склонился над украшением вместе с ней. Элеонора кожей чувствовала его близость и то, как его волосы касаются ее волос. Ощущала теплое дыхание Энтони на своей щеке и слабый запах его одеколона. Вдруг Элеоноре стало трудно сосредоточиться на чем-то, кроме его присутствия. Она надеялась, что Энтони не заметит, как подрагивают ее пальцы.
– Как вы думаете, ее можно открыть? – спросил он.
Элеонора попыталась просунуть ноготь в узенькую щель, однако ничего не вышло. Зажав брошь двумя пальцами, она потянула за крышечку, а когда та не поддалась, попробовала повернуть.
