В кают-компании «Рюрика», в которую, по этому случаю, пригласили и офицеров вновь пришвартовавшегося к борту крейсера «Херсона», известие о том, что они провалились в прошлое, было встречено с еще большим энтузиазмом. Тем более не так далеко назад и провалились, родные живы, и если, даст Бог, они переживут намечающуюся бойню, то вернуться смогут. Естественно, были и нехорошие моменты, у кого-то там, в будущем, остались еще не родившиеся здесь дети, у самых молодых — невесты, друзья… Но как раз молодые об этом думали не так много, предвкушение скорой битвы отметало остальные мысли. И лишь Эссен и Бахирев да, может быть, еще несколько офицеров постарше сейчас понимали: лезть в бой надо срочно, иначе эмоции перегорят, и эйфория сменится унынием.
Сейчас эти двое, вновь, как и в прошлую войну, привыкая к роли пусть и небольших, но вершителей судеб, голова к голове склонились над картой. Эссен молчал, менее сдержанный Бахирев шепотом матерился под нос. Опытнейший штурман, когда-то обошедший эти моря вдоль и поперек, он понимал ситуацию, пожалуй, даже лучше Эссена, и она его совсем не радовала. Наконец, тяжело вздохнув, он выпрямился и подвел итог:
— И что, спрашивается, этому проклятому японцу стоило оказаться на нашем пути днем ранее. Тогда бы мы смогли куда больше.
— Вы считаете, Михаил Коронатович? — невозмутимо поинтересовался, опускаясь в свое любимое кресло и неспешно раскуривая толстую гаванскую сигару, Эссен.
— Ну, разумеется. Сегодня первое августа. Попади мы сюда неделей ранее, могли бы успеть хоть на помощь артурцам, хоть к Владивостокскому отряду. Начни мы движение вчера — успели бы хотя бы в Корейский пролив. Сейчас мы опоздали всюду.
Эссен задумался, кивая в такт мыслям, а потом встал, опять склонился над картой…
— Да, опоздали. Но не совсем. Кое-что еще можно сделать.
— Не успеваем, никак, — поморщился Бахирев.
— К самому бою, разумеется, не успеваем. Но так ли нам надо оказаться в этом бою?
— В смысле? — Михаил Коронатович резко повернулся. — Это вы о чем?
— О том самом. Вот представьте себе, что было бы, окажись мы, к примеру, там, где пытались прорваться из Артура? Кстати, вы себя с нами тогдашними уже не ассоциируете, заметили? Да и я, честно говоря, тоже, но это уже не важно. Главное в том, что максимум, что бы мы сделали, — это приняли на себя часть снарядов, предназначенных другим, только и всего. Может быть, с нашей помощью удалось бы кого-то потопить, но общего расклада сил это никак бы не изменило. Не те у флота командиры тогда были… есть, а нас бы как равных вряд ли приняли. Далее. Успеваем мы на помощь отряду Иессена. И что дальше? Обнаружив в составе нашей эскадры броненосец — а именно за него, скорее всего, приняли бы наш «Рюрик», — Камимура бы просто отошел. Преследовать его не получилось бы, тот, старый «Рюрик», который сегодня потопят, слишком тихоходен, бросать его одного нельзя, а гнаться за японцами в одиночку… Вчетвером они могут и победить. Скорее всего же мы получим обмен ударами и взаимные серьезные повреждения, которые нам, в отличие от японцев, быстро не устранить. По сути, наш корабль можно было бы считать вычеркнутым из активных действий. И зачем тогда, спрашивается, мы здесь?
