— Прекрати!
— А то что будет? Ты, наверное, уже позабыл, что я могу быть очень странной! Даже слишком. Что бы такое ещё придумать — хочу заинтриговать их, вдруг всё изменится? Как думаешь, не помочиться ли мне сейчас перед всем офисом или, может, станцевать что-нибудь голой и на моей шее, вместе с грудью, будет болтаться эта чёртова капсула?
Её голос перешёл в вопль и задрожал, а глаза превратились в два огромных безумных распахнутых окна, сквозь которые, казалось, можно было без труда разглядеть ужас, который распирал девушку изнутри. Почему-то мне показалось, что именно сейчас должны прибежать другие сотрудники, куда-нибудь отволочь Машу и вызвать «скорую». Но время шло, а ничего подобного не происходило.
— Хватит, — прошептал я, обогнув стол и медленно приближаясь к девушке.
— Отчего же ты сейчас так спокоен? Я кончена? Вот почему? Что же ты, думаешь, чувствует приговорённый человек без права обжалования приговора? Не знаешь? А я тебе могу многое рассказать, и самое главное — мне теперь всё равно!
— Достаточно, — чуть громче повторил я.
— Да, ты прав. Ещё бы. Хватит издеваться!
Последнюю фразу Маша прокричала мне прямо в лицо, широко раскрыв рот и обдав неприятным запахом больного желудка, который прямо так и сочился сквозь резкую химическую вонь какой-то фруктовой жвачки. Я успел мельком увидеть две некрасивые чёрные пломбы на её дальних зубах и невольно удивился, что такие ещё используют — у меня они почему-то ассоциировались только со школой и тамошними ежегодными медицинскими осмотрами. Тогда неизменно неприятная женщина в годах долго сверлила зубы, потом просила отпить из стакана холодной воды и сказать — чувствуется температура или нет. Если ответ был положительный, бурение продолжалось, в противном случае начинала готовиться пломба. Как же давно это было!
— Я ушла, — всхлипнув, неожиданно тихим голосом, подытожила Маша и стремительно скрылась в лабиринте столов.
Она показалась мне одиноким маленьким корабликом, лавирующим среди льдин и серой массы воды, который постепенно блекнул вдали, растворяясь в дымке небытия и не оставляющий надежды на новую встречу. Неожиданно я затруднился для себя чётко определиться — хорошо это, плохо или стоит уже сейчас предпринять нечто, однако мои размышления прервала трель телефона, высветившего незнакомый, но явно красивый номер. Какое-то время я как завороженный смотрел на аппарат и слушал начало песни «Брато» в исполнении Михаила Шуфутинского, творчеством которого увлекался уже много лет, а потом медленно поднёс трубку к уху и ответил.
