Я почувствовал, как внутри меня зреет возмущение и отторжение в отношении такой мамы, которая может забыть ребёнка в электричке, а потом разыскивать его, обзывая вещью. Как-то подобное не укладывалось в голове, пусть и моё первоначальное мнение относительно прихожанки соответствовало действительности. Даже и для воцерковленных граждан, это был бы явный перебор, хотя кажется, с ними уже ничего не способно удивить нормального человека.
Когда женщина добралась, наконец, до меня, то я собрался сказать ей в лицо что-то очень обидное и правильное, но протянутый мне малыш неожиданно громко завопил.
— Вот он я! А ты кого думал увидеть?
Его личико, кажется, мгновенно увеличилось в размерах, а нереально огромные глаза готовы были проглотить меня целиком, стремительно приближаясь и закручивая в какую-то ужасающую тёмную спираль. А внутри неё зрело нечто, сначала неразборчиво сверкающее жёлтым и напоминающее лимон, а потом постепенно приобретающее всё более чёткие очертания капсулы. Кажется, с неё как всё здесь начиналось, так и заканчивалось, а ребёнок стал пульсировать, резко уменьшаясь и увеличиваясь в размерах, словно дышащая жабрами рыба, которая долго пробыла без воды. При этом малыш постепенно скукоживался, его черты всё больше размывались и наконец вспыхнув, всё это исчезло, а я почувствовал в груди пронзительную ноющую боль. Быстро расстегнув рубашку, я обнаружил ту же самую капсулу, теперь болтающуюся у меня на шее на выкрученном чёрном шнуре, напоминающем телефонный провод из детства. Её жёлтые внутренности вытягивались по форме маленьких ручек и ножек и, прислушавшись, можно было даже расслышать отчаянный детский писк.
— Вот он я!
Это вызвало омерзение и желание поскорее избавиться от капсулы, которая вобрала в себя чью-то жизнь и сделала меня за неё ответственным. Или именно в ней и заключалось нечто, и мне видятся истинные безликие внутренности сущего? Я представил себе, как засыпаю, а маленькие ручки, шустро действуя сквозь оболочку, начинают сначала медленно, а потом всё проворнее и неумолимее приподниматься к моей шее, а потом цепляются за приоткрытый рот, переваливаются сквозь язык и падают внутрь, заставляя непроизвольно глотать. И вот теперь малыш мчится в мой живот по некоему безумному тоннелю, как водным горкам, крича от ужаса или удовольствия и предвкушая постепенное разложение внутри меня и наше странное единение. Интересно, душа может раствориться в желудочных соках или нет? А по ночам в тишине я буду теперь, несомненно, постоянно слышать его всхлипывания и глухие угрожающие слова, смешивающиеся с моим тяжёлым дыханием.
