К сожалению, ни в маршрутке, ни в метро ничего способствующего проявлению своеобразного поведения мне так и не попалось. Тем более что, привыкнув ездить примерно в одно время, я был неприятно удивлён обилием народа и прямо-таки гнетущим запахом какого-то болота и плесени от многоцветья мокрых курток пассажиров. Всё вокруг двигалось, гудело, мерцало, а установленные на станциях большие мониторы, почему-то транслирующие в дневное время рекламу пива и сигарет, лишь подчёркивали стремительное и в тоже время удивительно неторопливое движение вокруг. Странный и пугающий контраст. Кто-то чувствительно ударил меня по ноге колесом от сумки-тележки, я, кажется, смахнул с чьей-то руки часы, которые сразу были затоптаны толпой — в общем, ничего примечательного и предполагающего исполнение моего плана. И только выйдя на поверхность я наконец-то столкнулся с тем, что искал всё утро — возможностью неординарно проявить себя и сделать галочку для тех, кто теперь за мной следит и прячется в тени. Какой-то полный мужчина, в толстом, подвёрнутом всюду свитере, бросил письмо в почтовый ящик, крепящийся на одной из квадратных серых колонн. Потом решил захлопнуть задвижку в щели, и, видимо, слегка переусердствовал — дёрнул так, что раздался хруст, и ящик наполовину свесился, обнажив за собой квадрат зелёной краски и наполовину выскочивший из камня длинный деревянный дюбель.
— Ах, чтоб тебя! — раздался его громкий возглас, но я оказался тут как тут. Со смехом выдернув ящик совсем, я сунул его в руки изумлённому мужчине и был таков — быстро смешался с толпой и, перейдя на другую сторону дороги, укрылся в небольшом скверике. Оказавшись в безопасности, я аккуратно выглянул среди прохладных и влажных листьев какого-то куста и увидел, что к незадачливому отправителю подошёл наряд милиции, которому он что-то очень импульсивно начал объяснять, но похоже, столкнулся с полным непониманием и неприятием других версий, кроме самой очевидной. Конечно, с моей стороны это было очень нехорошо, однако я был уверен, что за ящик ничего страшного с мужчиной не случится. Так, получит небольшой урок, чтобы в будущем был поаккуратнее в общественных местах.
Всю дорогу до офиса я почему-то вспоминал его вытянутые в недоумении губы и, не сдерживаясь, жизнерадостно смеялся. Это предсказуемо заставляло окружающих присматриваться ко мне внимательнее, ускорять шаг и нервничать. Несомненно, столь позитивный настрой поздним утром буднего дня не мог не настораживать, озадачивать и наводить на нехорошие мысли о невменяемости. А, собственно, почему? И в угрюмых, озабоченных лицах пешеходов я видел ответ — слишком много проблем для этого или того, что люди именно так глубоко и не факт, что правильно, воспринимают. Однако именно сегодня мне это показалось явно дурным примером, тогда как мой был точно добрым и заразительным.
