— Виталек, это невозможно, немыслимо! Ведь я уже принадлежу ему, и, видимо, так должно было быть…
Прощание наше было бесконечным страданием для обоих. Я старалась запомнить и запечатлеть каждое его слово, каждый жест; мне казалось, что я никогда больше его не увижу. Я прощалась с ним навсегда. Мое предчувствие меня не обмануло… Но об этом позднее…
Итак, Васильев вошел в нашу жизнь, и узел наших отношений затягивался все туже и туже…
Я помню, что Васильев ежедневно ездил на Садово-Триумфальную в Земельный отдел.
Васильев встречал разные затруднения и однажды обратился к маме:
— Все было бы гораздо проще, если бы ваша дочь расписалась со мною в загсе.
Мама умоляюще на меня посмотрела. Я согласилась.
— Все равно, — сказала я Васильеву, — это ни на одну йоту не изменит моих к вам отношений.
Мы зарегистрировались. Но Васильев ошибся: как раз это обстоятельство и встало самым главным препятствием на его пути.
На Васильева подали в суд сразу два учреждения. Первым был Мосздравотдел, он жаловался на выселение детей Поволжья. Вторым был волисполком Петровского. Последний просил отдать летчику Васильеву участок земли в любом другом месте, но только не в Петровском… «Васильев женат на дочери княгини Мещерской, и их вселение и въезд в бывшее имение будет являться возвращением земли князьям, бывшим помещикам-владельцам, что совершенно недопустимо и послужит самым вредным зрелищем для крестьян и повлияет вредно на их психологию». Дело это разбиралось в закрытом суде, но стало известно очень многим и одно время было басней всей Москвы: передаваясь из уст в уста, поражая, удивляя многих, оно, как ни странно, почему-то вызвало зависть и добавило нам много врагов.
Полуграмотный Васильев сам выступал против двух учреждений и выиграл процесс.
Тогда партийная организация Наро-Фоминска, которой принадлежало Петровское, подала заявление в партийный контроль, и Васильев был вызван в Кремль. Ему предложили выбрать другое место в Подмосковье или в другой области.
Васильев разорвал перед властями свой послужной список со всеми военными заслугами.
Личным приказом Ленина его военный послужной список был восстановлен, и Васильев был утвержден во владении двадцатью семью (под парком) десятинами земли и одним из флигелей Петровского.
Радостный, счастливый, он, как ураган, ворвался к нам на Поварскую.
— Вот, получайте! — Он положил перед нами бумагу на стол. — Я сказал, что все для вас сделаю, и сделал!
— Николай Алексеевич, — торжественно сказала мама, — чем же нам вас отблагодарить…
