Он остановил жестом привставшего Кацубу, сам ловко застелил пустой стол белой салфеткой, выставил из холодильника, скрывавшегося за полированной деревянной дверцей стеллажа, несколько банок пива. Бережно положил рядом сверток в белой плотной бумаге, несколько театрально развернул.
Мазур посмотрел с любопытством. Три мастерски закопченные коричнево-золотистые рыбы, но какие-то странные, хотя, несомненно, где-то виденные — величиной с небольшую селедку, но гораздо шире, с огромными головами, зубастые…
— Прошу, — радушно сказал Глаголев, указывая на рыб. — Ровно три, по числу присутствующих… Копчененькая пиранья под пивко — сроду не пробовал, а вы? Ну вот и испробуем. Пиранья, как говорится, аутентичная. Один мой знакомый ездил в Перу, посмотреть, как там наша техника палила по эквадорцам. Ну, выдалось свободное время, любит русский человек экзотических зверюшек, да и кулинарные эксперименты… Взял да наловил, попутно обучив перуанцев глушить рыбу гранатами. Они, хоть народ и горячий, до такого как-то не додумались. Очень, говорит, благодарили за науку. Вот и привез вязочку пираньи. Хотел для развлечения живых довезти, да воду вовремя не поменял, передохли… Ну, угощайтесь. Вы, кстати, к перуанско-эквадорскому конфликту как в свое время отнеслись?
— Нейтрально, — сказал Мазур.
— И правильно, как к нему относиться? — Глаголев, подавая пример, принялся вдумчиво обдирать шкуру со своей рыбины. — Вы смотрите, получается, что твоя вобла…
— А они, случайно, каким-нибудь перуанцем не завтракали? — спросил Мазур, повертев в руках пиранью, пахнувшую, надо сказать, столь же аппетитно, как и вобла.
— Мы с вами, по крайней мере, их за этим занятием не видели… — усмехнулся генерал. — В конце концов, русскому ли человеку пугаться позавтракавшей перуанцем рыбки? Мы что хошь сожрем… Ну, господа?
Он дернул колечко пивной банки и, подавая пример, отважно отправил в рот длинное перышко темно-коричневого мясца, глядя в потолок, прожевал, запил пивком и заключил:
— В общем, бывает и хуже…
Мазур тоже решился отпробовать хищный деликатес — в самом деле, бывает и хуже, рыбка как рыбка…
— Хорошо сидим, — сказал Глаголев прямо-таки растроганно. — Ну, так уж у меня заведено — если ты ко мне пришел, а я пью пиво, садись со мной пить пиво, вот такой я командир. Слуга царю, отец солдатам. Царек у нас, правда, малость недоделанный, зато солдаты еще остались — солдат что таракан, его так просто не выморишь… Ударяйте по пивку, Кирила Степаныч. Жалко вот, гармошку не догадался прихватить. Кацуба на гармошке наяривает, словно какой-нибудь Мстислав Растопырьевич на контрабасе. У него особенно великолепно получается «Ich hatte einen Kameraden»
