Вот оно. Два десятка маленьких черных кассет-крошек, сложенных аккуратным штабельком. На этикетках насквозь загадочные пометки — русские и латинские буквы, цифры. Ну, это уже детали… Мазур, опустошив сейф, для верности заглянул внутрь. Отступил:
— Ну, все. Теперь осталось вас прикончить и зарыть в подвале. Ради всего святого, Монтрезор…
Он осекся, рассмеялся. Заокеанская очаровашка стояла, сторожко выпрямившись, держала правую руку в кармане, и бушлат недвусмысленно оттопыривало кургузенькое дуло.
— Да я же пошутил, — сказал Мазур, отсмеявшись.
Она не улыбнулась, стояла с плотно сжатыми губами. Все-таки изрядная свинья ее шеф, прокурор, мечтающий войти в большую историю, — мог бы и сам поехать во глубину сибирских руд, а не посылать девчонку…
Чтобы рассеять подозрения, Мазур вышел первым, ощущая в спине некоторое неудобство: еще шарахнет сдуру.
— Похоже, ситуация осложняется? — сказал он, обернувшись через плечо. — Теперь еще прибавились загадочные торговцы, решившие сделать на кассетах маленький бизнес. А в общем, следовало ожидать и такого поворота. Так уж человек устроен: если есть у него что на продажу, непременно попытается… Впрочем, это ничего не меняет, я думаю.
В комнате Полковника он, пошарив в секретере, быстро отыскал среди россыпи кассет футляр-адаптатор, позволявший просматривать видеомалышки на обычном магнитофоне. Взял первую попавшуюся, отмотал немного вперед, нажал кнопку.
Джен бездумно, не соображая, что делает, стиснула его ладонь — пальцы у нее были сильные, хоть и тонкие.
Изображение прыгало, словно снимавший перемещался бегом, — мини-камера, конечно, но высококлассная. Мелькали спины в пятнистом камуфляже, ветки, порой все сливалось в сплошную зеленую полосу, сквозь хриплые выдохи то и дело слышались азартные вскрики, сразу и не разберешь, на каком языке, — а где-то впереди слышался дикий вопль и мелькало ярко-красное пятно. Мазур мгновенно понял, что это — спина очередного бедолаги, судя по всему, окончательно потерявшего голову и ломившегося напролом в слепом ужасе. Он смотрел, не в силах оторваться.
Изображение уже не прыгало — похоже, «оператор», описав широкую дугу, зашел сбоку и снимал поляну, покрытую редким кустарником. Человек в красном спортивном костюме уже не бежал — прижавшись спиной к стволу, медленно сползал на землю, и на лице был такой ужас, что человеческого, в общем, и не осталось вообще. Загнанное животное.
Кусты слева колыхнулись, показались охотнички — запыхавшиеся, уверенные в себе. Бежавший первым остановился, с хищной улыбочкой стал поднимать ружье — медленно-медленно, не было нужды торопиться…
