Да, будь он порядочным человеком, признался бы юной княжне в том, что очарован ею! Предупредил бы бедную девушку. И она обратилась бы в бегство…
Глаза его потемнели, обрели новую глубину. Теперь они казались скорее синими, нежели серыми, и сверкали, словно драгоценные камни. Хотя рассудок требовал оттолкнуть его, Жюли не двигалась с места.
Адам медленно размотал косу и выпустил ее из рук, отпуская пленницу.
— А теперь, Жюли? Вы по-прежнему хотите со мной поехать?
— Да. — Голос ее звучал тихо, но твердо.
— Вы настолько храбры или настолько глупы? Или наивны?
— Нет, я отнюдь не наивна, и особой храбростью тоже не отличаюсь. Глупа? — Жюли пожала плечами. — Возможно.
— Разве вы не поняли? — Адам схватил ее за плечи. — Разве вы не поняли, что меня влечет к вам? И мы будем путешествовать вместе как муж и жена. Вы представляете себе ситуацию?
— Я не боюсь вас, Адам.
— А следовало бы.
Жюли улыбнулась:
— Нет, Адам. Вы не возьмете силой то, что я не уступлю по доброй воле, и мы оба это знаем.
На секунду задумавшись, он признал справедливость ее слов.
— Вашу руку, — чтобы скрепить соглашение!
Жюли протянула ладонь. Адам церемонно пожал ее, не отрывая глаз от девичьих уст. Она ощутила его взгляд на своих губах так же отчетливо, как если бы речь шла о физическом прикосновении. Жаркая волна всколыхнулась в груди, и Жюли задумалась, не совершает ли непоправимой ошибки. Но мгновение ушло, и юная княжна прогнала страх. Ее сердце принадлежит другому — она в безопасности.
Жюли вышла из палаты. Адам нахмурился, гадая, прав ли он. Но тут же заверил себя, что прав. Он любит другую — он в безопасности.
Часы пробили полночь. Жюли вздрогнула, заслышав стук колес по мостовой. Сердце учащенно забилось. Беппо поднял голову и взглянул на нее грустными глазами. Нагнувшись, Жюли в последний раз прижалась щекой к пушистой шерсти. Затем, не таясь, сбежала по лестнице в холл. Родители ее укатили-таки в Париж, и Жюли не опасалась, что ее остановят.
Заранее упакованные вещи громоздились у стены. Жюли отворила тяжелую входную дверь. Но тут же вернулась и на мгновение присела на один из чемоданов. Воистину доброе предзнаменование: она не забыла соблюсти древний обычай, без которого ни один русский в путешествие не отправится!
В голове молнией вспыхнула мысль: она убегает от мучительно-сладкой любви к Ференцу Батьяни, но при этом спешит навстречу Адаму Батьяни! Жюли предпочла не вдумываться в этот парадокс.
Однако при мысли о письме, оставленном на столе в библиотеке, сердце Жюли сжалось от горя. Отец поймет ее. Ведь князь Муромский всегда поступал так, как считал нужным. А мама… Ей ведь однажды тоже пришлось отстаивать свою свободу. На душе у Жюли полегчало.
