— Что это? — прошептал Санька.
— А что ты видишь? — спросил Максим.
Санька попытался описать.
— В той стороне наш город, — пояснил Максим.
— Там пожар?
— Нет.
— Тогда что это? Излучение? Аура?
— Я не знаю, как это называется. Эта штука там постоянно. Правда, — Максим прищурился, — с прошлого раза свет стал ярче.
Ник всё это время пытался рассмотреть, о чём говорили Максим с Санькой. Он слушал, не перебивая, и наконец не выдержал.
— Где это? Почему я не вижу?
Максим обернулся к нему.
— У тебя просто зрение слабое, — мягко сказал он.
— Всегда нормальное было, — обиженно буркнул Ник.
Чуть позже, когда Ник побежал за Шариком, кинувшимся за какой-то живностью, Максим повернулся к Саньке.
— Ник действительно ничего не заметил. Только зрение тут ни при чём, — быстро сказал он.
— Как это?
— Ты либо видишь это, либо нет. Я вас двоих специально сюда привёл, чтобы проверить, зрячие вы или нет. С тобой угадал, а с Ником просчитался.
Санька помолчал, соображая:
— Почему ты именно нас проверял?
— Возникли кое-какие подозрения. После того случая на набережной. Никто ничего не заметил. Кроме тебя.
— Значит, мне не показалось? Там кто-то был?
Максим кивнул.
— Кто это?
— Ворлог.
Ворлог — это было его нынешнее имя. Раньше оно звучало по-иному Похоже, но не так. Современные люди разучились произносить многосложные слова. Но это даже нравилось Ворлогу. Потому что назвать — значило победить, и в этом мире никто не имел над ним власти.
Последним, кто звал его, был ныне безвестный переписчик грамот при дворе царя Валтасара. У него была дурная слава и плохой конец. Люди утверждали, что он общается с тёмными силами. Лицом он был смугл, нравом угрюм, а на левой руке имел ноготь с вросшим в него яхонтом. Его спалили прямо на ложе, но он успел-таки призвать своих демонов, которые вынесли его из огня. Так говорили, ибо тела его не нашли. На самом деле переписчик сгорел весь, дотла. От него остался только необычный ноготь, который, не заметив, вместе с пеплом и сором вымели и сбросили в смрадный водосток, коих было множество в западной части Вавилона.
Чернокнижник и правда звал на помощь, но задохнулся в дыму, прежде чем дух, вызванный им, получил приказание. И тот, ослеплённый и неприкаянный, прилепился к останкам позвавшего его и остался в мире людей.
С момента, когда он зашевелился в недрах своего смрадного логова, до того, как впервые испытал голод и выбрался на поверхность, прошли годы, а может быть и века. Ворлогу незачем было вести счёт времени.
