Мистер Фримен разрешает мне выйти в туалет, где я пытаюсь отмыть пятна. Наверное, я похожа на собаку, гоняющуюся за собственным хвостом: я извиваюсь и изгибаюсь, пытаясь разглядеть в зеркале свою спину. Дверь распахивается настежь. Это Айви. Она открывает рот, но я машу на нее рукой: «Не надо больше ничего говорить. Я знаю, что ты сожалеешь. Это был несчастный случай».
Она показывает на фломастеры, которые по-прежнему торчат из ее волос: «Я надела колпачки. Мистер Фримен заставил. А затем послал сюда проверить, как у тебя дела».
«Он что, волнуется за меня?»
«Он хочет удостовериться, что ты не выкинешь номер с исчезновением. Ты славишься своим умением испаряться».
«Но не посреди урока».
«Все когда-нибудь случается в первый раз. Иди в кабинку и дай мне свою блузку. Ты не можешь застирать ее на себе».
Думаю, Самому Главному не мешало бы устроить себе офис прямо в туалете. Может, тогда он нанял бы уборщика, чтобы содержать туалет в чистоте, или вооруженную охрану, чтобы люди не засоряли унитазы, не курили бы или не чирикали бы на стенах.
«Кто такая Александра?» — спрашиваю я.
«Не знаю никакой Александры, — слышится голос Айви сквозь шум текущей в раковину воды. — Вроде бы в десятом классе есть какая-то Александра. А что?»
«Если верить тому, что здесь сказано, она насолила куче народу. Кто-то написал громадными буквами, что она шлюха, а все остальные добавили мелкие подробности. Она спала с этим парнем, она спала с тем парнем, она одновременно спала и с этим, и с тем. Для десятиклассницы она, безусловно, здорово преуспела».
Айви не отвечает. Я заглядываю в щелку между дверью и стенкой. Айви открывает контейнер с мылом и макает туда мою блузку. Затем начинает тереть пятна. Я дрожу. Я стою в лифчике, причем не в самом чистом лифчике, и здесь холодно. Айви подносит блузку к свету, хмурится и начинает снова тереть. Мне хочется сделать глубокий вдох, но уж больно здесь воняет.
«А ты помнишь, что говорила об Энди Эвансе? Будто он источник неприятностей?»
«Да».
«А с чего ты взяла?»
Она смывает мыло с блузки.
«У него такая репутация. У него на уме только одно, и, если верить слухам, он своего не упустит, чего бы это ни стоило».
Она отжимает блузку. Звук капающей воды эхом отдается от кафельной плитки.
«Рейчел с ним гуляет», — говорю я.
«Знаю. Очередная глупость из числа тех, что она делает в этом году. Что она о нем говорит?»
«Мы толком не разговариваем», — отвечаю я.
«Она еще та сучка, ты ведь это хочешь сказать. Она считает, будто слишком хороша для нас».
