Захотелось обнять его, но я не успела.
— Проходите, — сказал он шуршащим голосом с каким-то странным эхом. Потом он приоткрыл дверь ровно настолько, чтобы мог протиснуться человек моего размера.
— Спасибо, — сказала я. К словам примешался легкий оттенок благодарности, как будто я долго скиталась по враждебно настроенной пустыне и наконец набрела на избушку, где меня готовы принять, несмотря на то что места и еды совсем не было. Откуда ни возьмись вдруг возникло чувство свободы, никого не нужно было кормить полуправдой, а можно было просто ворваться и все. Хотя сказать, что этот супермедлительный дядюшка мог «ворваться», было бы слишком сильно.
Тем не менее он довольно проворно указал мне жестом дорогу и, слегка придерживая меня за рукав, проводил в едва заметную маленькую прихожую, а из нее через короткий коридорчик на кухню.
— Ну что, — прохрипел он и ударил в ладоши, но так медленно, что когда ладони наконец встретились, то у меня уже не оставалось сомнений, что теперь они тестообразно растворятся друг в друге, — иначе быть не могло. — Показать, где тут все лежит?
Я закашлялась и сказала:
— Эээ.
Склонив голову на пару сантиметров влево, старик щурился на меня сквозь толстые очки, которые, казалось, были изготовлены специально, чтобы мешать зрению, словно кто-то сыграл хорошую, по его мнению, шутку и потом начисто о ней забыл, и вот бедняга-старик десятилетиями в одиночестве натыкается на стены.
— Ах да, — спохватился он и медленно протянул руку. — Забыл представиться.
Его рука казалась в моей руке кожаным мешочком с драже. Я встряхнула все эти отдельно болтающиеся внутри косточки с крайней осторожностью. Представилась и узнала, что мужчину зовут Илмари, и так как он, похоже, совсем не понял, по какому делу я тут нахожусь, я выдала ему почти на одном дыхании свою литургию, которая к тому моменту стала уже довольно складной, после чего уточнила, что была бы очень благодарна, если бы господин Хятиля уделил мне немного времени, совсем чуточку.
— А я думал, вы из центра услуг на дому, — сказал он неожиданно громко, обычным стариковским голосом. — Все вы такие похожие, такие привлекательные. — Он замолчал, потом посмотрел на меня невидящим взглядом и хрипло, с легкой грустью добавил: — Ну, то есть они.
Я не стала спорить, а решила пройти в кухню и усадила нас обоих за стол. И когда наконец почувствовала плетеный стул под задницей, то испытала одновременно огромное облегчение и чувство ужаса. С одной стороны, было приятно просто присесть, с другой стороны, я понятия не имела, как действовать дальше. Я ведь совсем не собиралась звонить в дверь, а теперь вот сижу на кухне за столом, со своим носом и все такое, и теперь уже сложно понять, как же это произошло.
