«Ах, если б знали, как его люблю я,
О том, как я страдаю и тоскую.
Как без него я день и ночь скучаю,
И перед школой я его встречаю…»
И в каждом куплете страсти накалялись, и, завершая это «сочинение» я сама уже рыдала о своей неразделенной любви. Слова эти нехитрые не просто так вырвались из души, а точненько легли на мотив очень популярного тогда «Албанского танго». Почему Албанского именно – никто толком не знал, но слова там, в подлиннике, были жаркие: «Вдали погас последний луч заката…» И вот так, соблюдая размерчик, смастерила я свою песенку про удаленного из моей жизни на время летних каникул светленького мальчика. И уже на прощальном костре весь наш лагерь дружным хором пел «Ах если б знали, как его люблю я…». Это был успех!
А потом лето кончилось, и седьмой класс навалился со своей противной алгеброй, геометрией, Физикой, химией, А мое пылкое сердце не хотело понимать ни про катеты, ни про правила буравчика. И всякие химические законы и математические уравнения отлетали от моей непонятливой башки, как от стенки горох. Не было им там места, потому, что все ячейки моего юного сознания были до отказа переполнены словами любви, печали и нежности ко всем светленьким мальчикам на свете:
«Было мне тогда двенадцать лет всего,
Я случайно посмотрела на него.
Он всех затмил,
Меня он покорил,
Но только вот меня он не любил…»
Я специально не редактирую этот бред детского воспаленного воображения. А сейчас я вдруг подумала, что сегодня такие малограмотные, одноклеточные песенки, как раз в моде. Хоть «звездам» раздавай.
По школе пошла молва – Слышали, Рубала-то (Рубала – это я), песенки сочиняет. И все стали слова мои по тетрадочкам записывать и на популярные мотивчики распевать. А мотивчиков этих – пожалуйста, полным-полно.
Как раз пластинки тогда стали выпускать – серия «Мелодии и ритмы зарубежной эстрады». Вот я и озвучила своими словами все эти мелодии и ритмы, и получилось это, видимо, неплохо, потому, что вся школа эти песни распевала.
Мой братик младший, Валерка, хорошо играл на аккордеоне. И слух у него был замечательный, не то, что у меня. Вот он однажды говорит – А что ты, Лариска, все слова на чужую музыку пишешь? Давай, свою сочиним! И заиграл красивую-красивую мелодию. А я сразу слова придумала:
«Тихо, уснули окраины,
Молча дворы грустят.
Звезды глядят печально,
Плохо мне без тебя.»
И вот уже весь наш утопающий в золотых шарах и мальвах московский старый двор, под аккомпанемент Валеркиного аккордеона, тихим летним вечерком, песенку эту нехитрую распевает:
