Остальные девочки, кому не достались кавалеры, делали вид, что им очень весело, и шептались, поглядывая на чулки Чернобаевой и бюстгальтеры сестер, которые те нагло демонстрировали под прозрачными блузками. Остальным в те годы показать было нечего, и они осуждали этих бесстыжих дур и ходили в кухню поправлять бантики и рейтузы, чтобы не выпирали во время танцев.
Сергеев тоже волновался за свой внешний вид: мама заставила надеть кальсоны, но он их снял в подъезде и теперь боялся, что они выскочат из рукава пальто, которое валялось в куче в коридоре.
Он менял пластинки и смотрел во все глаза на Чернобаеву, которую недооценил. Она блистала во всех номинациях. Когда она кружилась в своей короткой плиссированной юбке, он увидел, что она без трусов. Он не поверил своим глазам, но это было так — видимо, трусы были, но он еще таких не видел. Чернобаева заметила его взгляды и продолжала эпатировать классную общественность, потом все пошли на кухню и стали курить. Сергеев решил здесь не отставать и тоже закурил; курили болгарские сигареты «Джебал», маленькие, с белым фильтром и очень противные, они пахли осенними листьями и лосьоном «Свежесть». Свежесть была такая, что хотелось на воздух, чтобы не задохнуться.
После двенадцати вышли на улицу и катались на санках. Кирик и Абазовский катали сестер и падали с ними в снег надолго и, по-видимому, с конкретной целью. Сергеев стал ишаком у Чернобаевой, но она с ним не падала в снег — он затаскивал санки на гору, а запрыгнуть на ходу не успевал, так и не вышло у него цыганского веселья.
Без кальсон стало холодно, и Сергеев вернулся в дом, где Шаров окончательно разбил Василевского в шахматы. Они ели торт и собирались домой, получив от праздника все, что хотели.
Девочки в рейтузах и без лифчиков тоже стали собираться домой — их время еще не наступило.
Остались сестры Бэрри и Чернобаева, мужчин тоже было трое: Сергеев и два орла. Пьяные и решительные, они выключили свет, и танцы стали медленными. Сергеев понял настроение аудитории, но решил не дергаться: непонятна была ситуация, кто с кем, и он надеялся, что и ему в конце концов что-нибудь обломится, но не обломилось.
Сестры захватили двух лучших, а Чернобаева, оценив расклад, выпила вина и, помычав недолго, заснула на кровати, задрав юбку, на радость Сергееву.
Сергеев ставил музыку, пары сопели и пыхтели, Чернобаева лежала во всей красе, и вид ее будоражил Сергеева, но стали слипаться глаза, и он лег рядом с ней на пионерском расстоянии и скоро заснул. Его время тоже не наступило.
