Еще немного полистав книгу, она вернула ее на полку и вышла на Юнион-стрит. Вниз по склону холма, по направлению к кинотеатру, шел поток транспорта, а небо над дорогой приобрело свинцово-серый оттенок. Если бы с ней сейчас была мама, они бы почти наверняка отправились в торговый центр «Кэбот-серкус», чтобы заглянуть в «Харви Николз» и «Хаус оф Фрейзер». Если быть абсолютно честной, то глубоко-глубоко, в потаенных уголках ее души, содержались крупицы сожаления, что сейчас они не вместе, не делают покупки для ребенка и не наслаждаются той близостью, которую она замечала у других беременных и их матерей. Однако нет ничего хорошего в том, чтобы жалеть себя; она здесь, ее мать в Бате, и, прежде чем это расстояние сможет сократиться, должны измениться их отношения. Кроме того, все эти дорогие магазины были ей не по карману, и потому, развернувшись, она прикрыла нос и рот шарфом, чтобы оградить себя от выхлопных газов, и направилась в центр города к остановке, чтобы сесть на автобус домой.
По дороге она мысленно разговаривала с Заком, рассказывая ему обо всех достопримечательностях, мимо которых проходила, начиная со старого района Касл-стрит, который подвергся бомбардировке во время Второй мировой войны («Но теперь по нему этого никак не скажешь», — уверила его она), и заканчивая неправдоподобно красивым зданием Хлебной биржи: в XIX столетии торговцы из Бристоля использовали стоящие снаружи столбы с плоскими навершиями, называемыми «бочкой», для обмена денег. «И отсюда, — сообщила она Заку, обхватив его тельце засунутыми в карманы руками, — пошло выражение “деньги на бочку”».
Об истории города она знала немного, да и эти сведения она получила от супругов Адани, которые устроили им своеобразную экскурсию вскоре после их переезда сюда. Никки сразу стало теплее, как только она вспомнила, с какой почтительностью Адани рассказывали об изумительных свершениях Королевства Бруней, потом привели их к всемирно известному Клифтонскому висячему мосту, а затем — к самой старой железнодорожной станции в мире, Темпл-Мидс, и легендарному авиазаводу ВАС. Их поразил старый пароход, очевидно, самый быстрый в свое время; он впервые вышел из Бристольской верфи в 1843 году, а сейчас стоял на якоре в том самом доке, в котором был построен, сверкая восстановленным великолепием. Супруги Адани явно испытывали трепет перед Брунеем, но не меньшей была их любовь к городу, который они называли домом в течение последних тридцати лет.
