>2 И. М. Трегубов.
>3 E. П. Накашидзе.
>4 О работе в это время над романом «Воскресение» Толстой почти в тех же выражениях записал в Дневнике 5 января 1897 г. См. тт. 33 и 53.
>5 О работе над трактатом «Что такое искусство?» см. в т. 30.
>6 Татьяна Львовна Толстая. См. прим. к письму № 62.
>7 Мария Львовна Толстая. См. прим. к письму № 6.
>8 Илья Львович Толстой (1866—1933), второй сын Толстого; в то время жил в своем имении Гриневка, Чернского уезда Тульской губ. См. т. 83, стр. 117.
>9 Пирогово — имение брата Толстого, Сергея Николаевича, в 35 км от Ясной Поляны.
>10 Тысяча рублей была получена для духоборов от Н. Д. Ростовцева, о чем сообщил В. Г. Черткову 6 февраля 1897 г. А. Н. Дунаев.
1897 г. Января 12. Москва.
12 января. Утро.
Читай одна.
Милая Маша, хотя, когда ты тут, я редко говорю с тобой, теперь, когда мне очень скверно на душе, хочется твоего сочувствия. Из всех семейных ты одна, как ни сильна твоя личная жизнь и ее требования, ты одна вполне понимаешь, чувствуешь меня. Жизнь, окружающая меня и в к[оторой] я по какой-то или необходимости, или слабости, участвую своим присутствием, вся эта развратная отвратительная жизнь с отсутствием всяких не то что разумных или любовных к людям, но просто каких-либо, кроме самых грубых животных интересов нарядов, сладкого жранья, всякого рода игры и швырянья под ноги чужих трудов в виде денег, и это даже без доброты, а, напротив, с осуждением, озлоблением и готовностью раздражения на всё, что против шерсти, до такой степени временами становится противна мне, что я задыхаюсь в ней и хочется кричать, плакать и знаешь, что всё это бесполезно и что никто не то что не поймет, но даже не обратит внимания на твои чувства, — постарается не понять их, да и без старания не поймет их, как не понимает их лошадь. Вчера, сидя за обедом, слушая эти разговоры без единого живого слова, с невеселыми шутками и недобротой друг к другу, эти бессвязные монологи, я взглянул на М-llе Aubert>1 и почувствовал, что мы с ней одинаковы лишни и нам одинаково неловко оттого, что мы это чувствуем. Ужасно гадко, и гадко то, что я не могу преодолеть себя и не страдать и не могу предпринять что-нибудь, чтобы порвать это ложное положение ипоследние года, месяцы или дни своей старости прожить спокойно и не постыдно, как я живу теперь. Не знаю что от чего: от того ли, что я не могу увлечься работой, чтоб не так больно чувствовать это, или оттого, [что] я так больно чувствую, я не могу работать, но мне тяжело и хочется сочувствия, чтоб меня поняли и пожалели. Таня бедная хотела бы жить ближе ко мне, но она ужасно слаба и вся завлечена этим безумным водоворотом: Дузе,
