ПСС. Том 64. Письма, 1887-1889 гг. | страница 4
Отрицательное отношение к буржуазному Западу особенно ярко проявляется в письме Толстого к Ромэну Роллану (октябрь 1887 г.). Критикуя капиталистические порядки на Западе, Толстой говорит о тех мучениях, которые испытывают в этих странах трудящиеся, низведенные до положения рабов. Он требует привлечь к физическому труду тунеядцев-буржуа и помещиков. «Ручной труд в нашем развращенном обществе, — пишет Толстой, — ...является обязательным для нас единственно потому, что главный недостаток этого общества состоял и до сих пор состоит в освобождении себя от этого труда и в пользовании, без всякой взаимности, трудом бедных, невежественных, несчастных классов, являющихся рабами, подобными рабам древнего мира»>11. Толстой утверждает нравственное правило: «требовать от других как можно меньше и давать другим как можно больше»>12. И хотя это «правило» было в условиях буржуазного строя утопическим пожеланием, сам протест Толстого против изнурительного, подневольного труда свидетельствовал о его глубоком сочувствии народу, влачащему тяжелое бремя капиталистического гнета.
Существование капиталистического рабства всячески прикрывала и затушевывала буржуазная наука, изобретая различные «теории», оправдывавшие эксплуататорский строй. Толстой уличает эту науку в апологии капитализма и поддержке векового обмана народа. Он высмеивает ложь и фальшь либералов, которые «любят расчесывать свое сострадание к бедности и невежеству народа, продолжая жить на его шее и чуждаясь его». Толстой с горечью пишет о «страшной дикости, в которой живет народ»>13. Он указывает на то, что бедственное положение народа не интересует буржуазных ученых и художников.
Резко осуждает Толстой «тех, которые защищают нелепый принцип науки для науки и искусства для искусства»>14. Он выступает против «царствующей, самой модной философии Шопенгауэра и Гартмана»>15, утверждавших пессимизм и мракобесие. Кумира современных снобов и эстетов, Шопенгауэра, Толстой именует «талантливым пачкуном»>16 и со всей резкостью осуждает его пессимизм: «Пессимизм, в особенности, например, Шопенгауэра, всегда казался мне не только софизмом, но глупостью, и вдобавок глупостью дурного тона... Мне всегда хочется сказать пессимисту: «если мир не по тебе, не щеголяй своим неудовольствием, покинь его и не мешай другим»>17. Говоря о философии Гегеля, о позитивизме Конта, «законе» Мальтуса, пессимизме Шопенгауэра, Толстой высмеивает буржуазных социологов и философов, которые точно так же, как богословы, талмудисты, «вывихивают себе мозги и становятся скопцами мысли. И точно так же, по мере оглупения, приобретают самоуверенность, лишающую их уже навсегда возможности возврата... к простому, ясному и общечеловеческому мышлению»